Время шло, самолеты прибывали, но Нестерова среди пассажиров так и не было.

Филя уж подумал, что градобой, вполне возможно, осознал наконец всю меру собственной ответственности за гибель людей и испугался. А известие о том, что Катя будет жить, могло его лишь подтолкнуть на необдуманный шаг. В конце концов, ее он не убил, а на остальных ему наплевать.

А тут еще и сволочь Миша со своими провокациями! Явно ведь захочет всю вину свалить именно на него, Геннадия. Значит, для того, чтобы спасти любимую женщину, избавить ее от возможного покушения, освободить в конечном счете от боязни за свою жизнь, самым правильным с его стороны было бы раз и навсегда исчезнуть с ее горизонта. Ну, может, не навсегда, но — надолго. А что для этого нужно? Долететь до Абакана, а там… ищи-свищи ветра в поле! В том же Приднестровье работа всегда найдется по специальности…

Не верил Филя своим предположениям, но что оставалось делать? А терять время от рейса до рейса тоже не входило в его планы. Он позвонил на базу, там проверили и ответили, что Нестеров улетел еще накануне, а вот в каком направлении, никто сказать точно не мог — было несколько машин. И из МЧС прилетали, и дополнительную технику из центра доставили, и новая бригада электромонтажников прибыла. С каким из бортов убыл Нестеров, неизвестно.

Расстроенный Филя созвонился с Турецким и предложил ему согласовать с его «приятелем» Нефедовым возможность слетать в Шушенское. Жалко деньги-то платить! А так — служебная командировка.

Александр Борисович подумал и согласился, тем более что неотложной нужды в пребывании под боком Фили у него не было. Охрану в больнице осуществлял один Володя Демидов, а Сева Голованов теперь охранял только Турецкого. События начинали приобретать явную напряженность, и требовалась предельная осторожность. Нервы у Бугаева, похоже, были уже на пределе.

Об этом можно было судить из местной прессы и телевизионных программ.

В крае готовились очередные выборы в Законодательное собрание. Это помимо уже вступавшей в финишную стадию губернаторской гонки. Атмосфера накалялась. Народ был возбужден предстоящими политическими боями, и как-то теперь само собой отходили на второй план события, связанные с гибелью Орлова.

Вот ведь поразительное качество у людей! Стоит уйти даже громкой, сильной личности, и не просто покинуть мир, а трагически, как скоро выясняется этакая непреложная истина, что живое принадлежит живым. А мертвое — истории, лживой в любом случае, в зависимости от степени выгоды, определяемой, между прочим, самими же «историками».

В плане этих событий особое звучание приобрело недавно прозвучавшее сразу в нескольких печатных органах и по местному каналу телевидения выступление известного сибирского бизнесмена и мецената Николая Степановича Бугаева по поводу того, что он, учитывая многочисленные настойчивые просьбы сибиряков, принял эпохальное для себя решение баллотироваться в краевое Законодательное собрание. «Эпохальное» надо было понимать, как в высшей степени ответственное и продиктованное исключительно откровенными и неусыпными заботами о благосостоянии родной земли. О судьбе соотечественников. О кардинальном повышении жизненного уровня, особенно коренных народов края. И так далее, и тому подобное.

Казалось бы, обыкновенная предвыборная трескотня, направленная на привлечение к себе голосов избирателей. Позже в ход пойдет «огненная вода», особенно в местах компактного проживания этого самого «коренного» населения. Но за всей этой кампанией Турецкий видел откровенное и неприкрытое желание Бугая как можно скорее, на фоне непредсказуемо развивающейся ситуации, заполучить в собственные руки мандат личной неприкосновенности.

Он и раньше пробовал выкидывать такие «коленца», но, не получая массовой поддержки, быстро остывал. А сейчас, похоже, взялся всерьез. И даже собственную программу выдвинул для «всенародного обсуждения». Надо, конечно, знать своего врага, это понимал Александр Борисович, но, открыв очередную газету и пробежав глазами текст, не нашел в нем ничего, что указывало бы на оригинальность мысли или величие задач по «коренному улучшению». Обычный предвыборный пиар…

Но если Бугай успеет получить желанную неприкосновенность, тогда в деле о гибели губернатора можно будет ставить точку. Вряд ли Бугаю удастся собрать в ближайшее время необходимые документы для регистрации своей кандидатуры, списки голосов избирателей еще надо составить, а потом начнется их проверка, где компетентные люди обязательно найдут нарушения. Но, опять-таки, пока суд да дело, привлечь Бугаева к ответственности станет гораздо труднее. И уже совсем невозможно будет лишить потом его этой пресловутой неприкосновенности. Уж на такой шаг господа депутаты не решатся из сугубо личных соображений — ты проголосуешь, чтобы лишить, а потом с таким же успехом проголосуют и против тебя. Создай только ненужный прецедент! А о задержании Бугаева тогда и вообще речи не пойдет. Следовательно, надо торопиться…

И в этом смысле официальные показания Нестерова плюс признания Балданова оказали бы на выводы прокуратуры весьма существенное влияние.

Турецкому позвонил Фадеев и с некоторой даже растерянностью сообщил, что арестованный Бурят дал согласие сотрудничать со следователем Турецким.

— Чем вам удалось его взять, Александр Борисович? А он потом не откажется, как это у нас уже случалось?

— Так мы ж и сами собираем доказательную базу, Борис Сергеевич. А взял я его, как вы говорите, на том, что поклялся всеми святыми сохранить ему жизнь. Пока в тюрьме, а там — видно будет. Так что вы уж теперь и меня не подводите.

— Да бог с вами, Александр Борисович! Что вы такое говорите?

— К сожалению, и вы, и я, дорогой Борис Сергеевич, прекрасно знаем, о чем у нас идет речь. И это именно тот случай, когда мы должны оказаться на высоте. Если «исполнитель» решился-таки сдать «заказчика», значит, у него есть доказательства. И если этот Бурят поверил мне, то я готов поверить и ему…

Случилась одна из тех идиотских нелепостей, на которые человек просто не вправе рассчитывать. Тем более планировать…

Филипп к концу дня добрался наконец до Шушенского и прямо из порта по спутниковому своему аппарату стал названивать на базу, чтобы получить последние сведения о Нестерове. И там, в управлении начальника строительства, ему предложили переадресовать свой звонок в линейное отделение милиции на воздушном транспорте в Шушенском.

Филя находился рядом и потому, не скрывая своего удивления и, разумеется, тревоги, отправился в это отделение. «Корочки», представленные им, произвели должное впечатление, его проводили к начальнику. Молодой милицейский майор оказался сверхбдительным служакой, возможно, к этому его обязывала должность.

Когда Филипп понял, что тот собирается звонить ничуть не меньше, как в Управление кадрами МУРа, в Москву, он, смеясь, посоветовал ему не тратить время зря, а позвонить сразу начальнику, генералу Грязнову, и продиктовал его прямой телефон. А еще проще — позвонить государственному советнику юстиции третьего класса Турецкому, вместе с которым он расследует причины гибели губернатора Орлова. По указанию, кстати говоря, самого президента. Так что лучше всего сразу в Кремль и звонить. Там все в курсе.