— А знаете, Катя, что я вам скажу? Дело в том, что мой коллега нашел тех людей, которые вас спасали, вытаскивали из-под обломков…

— Меня Гена вытащил…

— Да, мы это знаем… А Орлова достали эмчеэсовцы. Я с ними недавно виделся. Хорошие ребята, были просто в шоке от увиденного, но никто не растерялся… Из показаний Геннадия, не этих, а еще прежних, тех, что на магнитофон были записаны, нам стало известно, что Орлов в последние минуты жизни что-то им говорил. Но что? Вот и я уговорил их вспомнить. И вот то, что вы мне сейчас сказали, Катя, просто поразительно легло на то, что говорили спасатели. Но они просто повторили, как попки, не вникая в смысл сказанного, зато мне теперь ясно… Последняя мысль Алексея Александровича была такая: «Хорошо, что Петрович успел и не унес в могилу». И он несколько раз еще повторил, уже, видимо, в бреду, это самое «воскресение». Я теперь уверен, что он говорил о завете писателя, а ребятам послышалось «воскресенье», и они удивились. Потому что была среда…

— О, какая приятная неожиданность!

Турецкий резко обернулся и увидел, как из шикарного «мерседеса», остановившегося у ворот больницы, медленно и степенно выползал Зорий Августович Белкин.

Александр Борисович изобразил удивление и слегка развел руками, показывая, что ничего неожиданного вокруг себя не видит. Но Белкин уже вперевалочку шел к нему навстречу, Турецкий немедленно достал сигареты и стал старательно закуривать, теперь уже нарочито демонстрируя, что руки у него заняты делом. Зорий Августович остановился на расстоянии чуть дальше двух протянутых рук — тоже дипломат.

— Слышал, у вас появились некоторые успехи, Александр Борисович? — дружелюбным тоном спросил он.

— Это хорошо, что вы так считаете. Вы по делу в это узилище людских горестей?

— Дела подождут. Как вы изволили заметить, людские горести бесконечны, а жизнь коротка.

— Да вот, был только что поучительный разговор с одной замечательной женщиной…

— А позвольте угадать? — Белкин сделал таинственное лицо и сказал: — Вероятно, с моей клиенткой Катериной Ивановной Пшеничной? Не то?

Если бы сейчас ворота сами по себе зашагали прочь или если бы на голову с грохотом повалилась больничная стена, Турецкий изумился бы гораздо меньше. Большой силы воли потребовалось, чтобы спокойно спросить:

— Давно?

— Что, позвольте?

— Клиентка, говорю, давно?

— Ах это? Мелочи, Александр Борисович. Если пожелаете, готов ввести вас в курс дела.

— Пожелаю, — нарочито растянул губы в улыбке Турецкий.

— Так я с удовольствием. Видите ли, Александр. Борисович… — Белкин неуловимым и ловким движением подхватил его под локоть и, уже не отпуская, медленно потянул за собой к больничным дверям.

Александру Борисовичу больше там сегодня делать было нечего, и он даже с места не сдвинулся, так что и Белкину пришлось остановиться.

— И что же я должен видеть, господин адвокат?

— Вероятно, вы уже слышали из многочисленных сообщений средств массовой информации, что Николай Степанович Бугаев, с коим вы имели честь познакомиться… э-э, не без моей помощи, под напором требований сибиряков, ну и так далее, не буду разбегаться мыслью по древу…

— Да уж, хотелось бы, да и время позднее.

— Для каких-то забот — да, а для чего-то, вполне возможно, и нет. Так о чем я? Ну да, под напором и так далее, он согласился с их требованиями и решил выставить свою кандидатуру на ближайших выборах в местные сенаторы, как они себя именуют.

— Ну и что?

— Как? Александр Борисович! Это же событие! Наконец, в кои-то веки к законодательной власти придет тот, кому это, простите, положено изначально! Как говорит народ, по понятиям.

— Это бандиты так говорят, Зорий Августович, а не народ. Смотрите не ляпните где-нибудь случайно, ведь поколотят.

— Э-хе, а вы все тот же шутник…

— А меня никакая свалка не исправит. Ну так какая же связь между абсолютно бесцельными потугами вашего клиента и посещением больницы? Не понял?

— Так я ж к тому и веду! Мы с… э-э, Николаем Степановичем продумали тактику его предвыборной борьбы. В отличие от вас, я никаких особых сложностей не вижу. Но — тем не менее. Итак, мы договорились, что одной из первых пиар-акций, как принято теперь выражаться в публичных… э-э, выступлениях, будет та, во время которой мы заставим государство выплатить пострадавшим в аварии вертолета людям и родственникам погибших материальную и моральную компенсацию. Это будет очень правильным шагом, поскольку привлечет внимание властей к простым людям, о которых все забывают, едва добьются реальной власти…

— Это верно. Вместо помощи страждущим карьеры лепят…

— Вот видите, и вы со мной согласны!

— Нет.

— То есть как, не понял? Но вы же сами?..

— Это я процитировал слова одного писателя, покойного, к сожалению. Очень он не уважал этих, которые лепят карьеры. В чем с ним, кстати, был полностью согласен и покойный губернатор Орлов. Но вам это неинтересно. Так вы, надо полагать, принялись за исполнение своей миссии? А не боитесь, что вас погонят взашей? Это же будет очень некрасиво, Зорий Августович! Поверьте, я уже видел подобное. И хочу на прощание дать еще один, чисто деловой, совет. Не ходите к Пшеничной. Во-первых, вас туда никто не пустит без моего разрешения. А во-вторых, даже и не думайте попасть кружными путями. Один тут попробовал, так похоронили неизвестно где. Я серьезно. А своему клиенту передайте: не о том ему бы сейчас думать.

— Это почему же?! — Белкин вдруг воинственно выпятил грудь и пошел на Турецкого этаким фертом.

— Может не успеть, — тихо сказал Турецкий и, повернувшись, пошел к воротам…

Сказать-то он сказал, но, скорее, чтобы смазать самодовольному адвокату по физиономии — не в прямом, в переносном смысле. Но тот счел предупреждение несерьезным и решительно двинулся к входу.

Александр Борисович ухмыльнулся, отошел в сторонку, чтобы его на видели из «мерседеса», и закурил следующую сигарету, решив немного подождать.

Дело в том, что там, в реанимации, сейчас сидели двое — Сева и Демидыч, обсуждали свои дела, Денис их о чем-то попросил по телефону. Турецкого это не касалось. Но позвонить-то он им тоже мог, разумеется. Что и сделал.

И вот наконец дождался. Распахнулись сразу обе двери, и из тамбура слишком резво вышел, даже как будто слегка выпрыгнул, неожиданно резвый такой адвокат. Он споро сбежал по ступеням, обернулся, словно желая что-то крикнуть, но передумал и уверенным шагом, непринужденно размахивая полами длинного плаща, направился к машине.

Когда он отъехал подальше, Турецкий набрал номер его мобильника:

— Зорий Августович, попробуйте для начала помочь с пенсиями семьям погибших. Но только не перестарайтесь, ведь точно поколотят. Всегда ваш…