выполняли приказ о раздевании, а шокировано уставились на монстров. Поми улыбнулся, в людях сразу появилась любовь к природе и солнышку, даже артефакты все побросали в кучку рядом с собой.

— Ну, можешь достать самовар и показать гостеприимство… Ты что делаешь? Убери пузатого. ЭТО САРКАЗМ! Наручники надевай на них!

— А-а-а, так и говорите, хозяин. Я частенько Вас не понимаю, так что выполняю всё дословно. Если сарказм, то прошу как-то сигнализировать или показывать табличку, — пробубнил слуга.

— Знаешь, у меня есть идея по использованию твоего дара в паре пустынь да на крайнем севере.

— Это сарказм? Сарказм же?

— Нет, это угроза. Я кому сказал нацепить на них наручники? — проворчал я. Одуванчик шустро зашевелился.

Люди что-то там говорили о правах, угрожали родственниками и титулами… пофиг.

Я выбросил в стороны монстров, копирующих внешность.

— Каждого скопировать, кроме томатиков и жёлтоголовых, моего двойника так же создать. Записать стрим, веселиться так, как у них принято, но рамки не переходить. Устройте банкет, вот еда и выпивка, — проворчал я, раскупорив хранилище пищи. — Одуванчик, следишь за ними. Томатики, следите за жёлтоголовым.

— Хозяин, но я же человек, а они овощи! Почему они выше меня в иерархии? — неожиданно возмутился бывший преальма.

— Элементарно: они овощи, ты Одуванчик. У одного из них венец, у второго корона. Если ты им докажешь, что главнее, так уж и быть, соглашусь, — заявил я, выуживая два артефакта: один представлял собой прозрачный шар, а второй был золотым коробом, внутри которого лежал изумруд кубической формы в гравировками узоров.

— Понял, томатики — главные, — пробормотал жёлтоголовый.

— Вот и молодец, осознание силы это очень хорошо. А теперь отойди в сторону, никого не пускать в радиус трёх метров отсюда, — произнёс я, схватил семерых человек и втолкал их в этот самый радиус, затем убрал короб с изумрудом в карман, а сферу долбанул об землю.

— Что? Врата? Нет! — взвизгнула журналистка уже внутри нового пространства. Остальные молчали.

Коробочка с изумрудом — финальный подарок Ллойда, за которым я приходил на следующий день. Этот артефакт собой представлял ту самую трещину, которой так гордился старик.

Тот назвал её хорошим подспорьем для тренировок, я же видел переносное личное пространство. Хотя минус в нём был: максимальное ускорение сбивается при смене внешних координат, поэтому я точно знаю, что сейчас соотношение 1 к 1 для времени внутри и снаружи.

Цель у этого была на самом деле одна: у меня большая часть монстров может быть вызвана исключительно внутри трещины. В том числе есть неопробованные мумии и вампиры с ментальным воздействием, но использовать их сейчас не было в моих планах. По крайней мере, опробовать вначале я планировал нечто иное.

Положил аптечку рядом с пленниками, в первую очередь оставил там нашатырный спирт. А то больно нежные и впечатлительные пленники.

Я нацепил непроницаемые мешки на головы похищенных мною людей и вызвал белого примата уровня Башни. После чего произнёс:

— Зеркальное приспособление, — проговорил я магию плоти уровня Планеты и начал резко увеличиваться в размерах.

Возможно, стоило превратиться в кого-то из существ со склонностью к гипнотизму, но раз уж белые приматы делали всю мою магию мощнее, я остановил свой выбор на них. Ведь я копировал облик, вернее мощь плоти, а не способности. И по какой-то причине облик приматов делал меня гораздо сильнее.

Я выпустил пару особей нежити меньшего размера.

— Снимите с ближней мешок, — приказал я.

— Грязев, с тобой всё кончено! Я пожалуюсь папе, он лорд Новой Британской Им… — противный визг продолжался, пока с журналистки снимали мешок. Но стоило ей посмотреть снизу вверх на моё новое тело, как она вырубилась.

— Не притворяется. Нашатырь! — скомандовал я, хотя лишний раз подтвердил, что я сногсшибательный красавчик, в каком бы виде ни был.

Нежить быстро поднесла пузырь к носу пленницы.

— *Цензура*, вонища! *Цензура*, *Цензура*! — выматерилась очнувшаяся дамочка.

— Да-да-да, сильный запах. Снова вырубишься, станешь бесполезна, я опрошу уже твою душу, — произнёс я.

Учитывая, что во мне сейчас было восемь-девять человеческих ростов, мой голос определённо был подобен грому.

И его суть дошла до журналистки.

Она подняла голову вверх, выказала испуг, но сознания не потеряла.

— … — словно зависла дамочка.

— Вопрос первый: твоё имя! — произнёс я. Я уже давно знал, что эта журналистка много врёт. Так, например, официально она была сиротой, но стоило наступить опасной ситуации, как она угрожала неким лордом-папочкой.

— Диана Джей, — соврала девушка.

— А я не предупреждал о каре за ложь? Какое упущение… — начал я, но не успел даже начать запугивать, как раздался крик.

— Диана Джинна Требьен!

— Твой отец Лорд Требьен?

— Да… чтобы ты такое ни было, чудище, тебя и Грязева убьют, тронь ты меня хоть пальцем! — выпалила дамочка.

— Действительно. Вселенная — это угроза. Девочка, вот только тебе не понять одной вещи: некромантам и тем более «чудовищам» плевать на это. Ты «останешься жить», но не совсем. Итак, госпожа Требьен, продолжим допрос. Но у Вас уже одно предупреждение, после трёх я опрошу Вашу душу куда более болезненными способами, после чего ваш разум и тело станут вотчиной шарманки.

— Ша-шарманки? — с ужасом переспросила журналистка.

— Именно.

Кажется, только после этого до дамочки что-то дошло.

Взгляд поник.

— Итак, вопрос номер два: какую магию ты и менеджер использовали на Грязеве, а ранее на Пронине? — спросил я.

— Просто анализ и запоминание образа: внешность, аура, луны. Развитие не увидеть, но этого и не требовалось, — смотря в землю, ни разу не соврала пленница.

— Зачем?

— Не знаю.

— Кто дал задание?

— Отец.

— Как он связан с редакцией?

— Наш клан владеет «Временем волшебства».

— Хм, но это нигде не упоминается.

— Фонд «БьенТре» владеет корпорацией «ГудМорнинг», а они уже холдингом «НьюСанМедиа», в который входит журнал.

— Понятно. И как дочка такой шишки стала простой журналисткой? — спросил я.

— Это развлечение. Я беру интервью только у красавчиков, некоторых удалось успешно использовать.

— Использовать?

— Затащить в постель.

— Вы же замужем.

— Это номинальный брак, связавший моего отца и Ганса Миллера, я там просто фикция. Меня, кажется, этот немец вообще ни разу не видел.

— Неважно, следующий вопрос…

Допрос журналистки длился полчаса, после чего ей залили зелье «Фикция». Оно просто стирает память ровно за одни сутки до приёма, и дают часов двенадцать здорового сна после употребления.

Опрос мужчин-помощников режиссёра был коротким. Местный персонал, нанятый в некотором смысле для утех, а не только физической работы. Нюанс только в принадлежности к Ордену и относительно смазливой внешности, до меня обоим далеко.

Хм, простолюдины в этой организации есть, а эта парочка оказалась фанатиками в третьем-четвёртом поколении. Ну, их так воспитали. Особой веры в организацию в них незаметно, а вот вживлённый артефакт повиновения есть.

Оператор вообще не в курсе ничего, она была бы не против «использовать Грязева», но на этом всё.