Дебора потянулась за своей сумкой, когда мужчина отошёл от столика, слушая, что говорил ему Николас, а тот, похоже, раскалился не на шутку. Мужчина пожал плечами. Последовал дальнейший обмен словами.

Дебора достала фотокамеру и начала снимать человека, стоявшего напротив Николаса Файрклога.

Барбара Хейверс сочла, что ей весьма повезло, когда оказалось, что ехать нужно было совсем недалеко, от Портленд-плейс до Рутланд-гейт, с южной стороны Гайд-парка. Лорд Файрклог мог ведь отправиться куда-нибудь в Уэппинг или ещё дальше, и хотя Барбара знала, что Линли обязательно возместит ей расходы на такси, у неё просто не было с собой достаточной суммы наличными, чтобы оплатить дальнюю поездку, а она сильно сомневалась, что водитель согласился бы в качестве части платы принять страстный поцелуй. Вообще-то она даже не подумала ни о чём таком, когда садилась в машину, но вздохнула с облегчением, когда машина двинулась на запад, а не на восток, и довольно скоро повернула налево, за монументальную кирпичную стену Гайд-парк-Барракс.

Водитель показал на дом, который был нужен Барбаре, — это было красивое белое строение с целым рядом дверных звонков у входа. Барбара расплатилась, вышла из машины. Но сначала водитель, подмигнув, сообщил ей, что, когда та самая парочка приезжает сюда, они входят в дом вместе, и у каждого из них есть ключи, потому что дверь отпирает то один, то другой из них.

Множество звонков означало множество квартир, это было понятно, а множество квартир, в свою очередь, означало большое количество жильцов, что, в свою очередь, означало: придётся как-то вычислять фигуру, о которой шла речь. Барбара закурила сигарету и принялась расхаживать по тротуару. Никотин, решила она, должен обострить её сообразительность. И действительно, ей не пришлось долго ждать включения умственных способностей.

Барбара подошла к двери и осмотрела кнопки звонков. Возле них значились номера квартир, но не было имён, как обычно в Лондоне. Однако возле одной из кнопок было написано: «Портье», и это уже можно было счесть удачей. Не каждый многоквартирный дом в Лондоне может похвастаться наличием портье. Это повышало стоимость квартир, но заодно и ограничивало свободу жильцов.

Барбара нажала на кнопку, и неживой голос поинтересовался целью её визита. Она сказала, что хотела бы получить справку насчёт одной из квартир, которая, как ей стало известно, должна быть вскоре выставлена на продажу, и нельзя ли ей поговорить о доме вообще?

Портье воспринял идею без особого энтузиазма, но всё-таки решил оказать содействие. Голос из переговорного устройства предложил Барбаре пройти по коридору в заднюю часть здания, где находится помещение портье, и после этого замок двери, загудев, открылся.

Внутри было абсолютно тихо, если не считать чуть слышного гула машин, мчавшихся по Кенсингтон-роуд, за Рутланд-гейт. Барбара пошла по мраморному полу, аккуратно укрытому поблёкшим турецким ковром. Двери двух квартир, располагавшихся на первом этаже, смотрели друг на друга, а стол, на котором стояла подставка для ежедневной почты, пристроился под зеркалом в тяжёлой позолоченной раме. Барбара бросила взгляд на отделения для почты, но на них, как и на звонках, стояли только номера квартир, и никаких имён.

Сразу за лестницей и лифтом Барбара нашла дверь с табличкой «Портье». В ответ на её стук дверь открылась. Портье выглядел пенсионером, а форма на нём была слишком тесной в вороте и слишком свободной в талии. Он окинул Барбару быстрым внимательным взглядом, и выражение его лица говорило о том, что если она намерена приобрести квартиру в этом здании, то лучше ей приготовиться к нешуточному сюрпризу.

— Мне ничего не известно о продаже квартиры, вот так, — сказал портье, даже не потрудившись представиться.

— Ну, это был просто предупреждающий удар, если вы меня понимаете, — ответила Барбара. — Можно?.. — Она жестом спросила разрешения войти в кабинет и любезно улыбнулась. — Я займу у вас всего лишь минуту-другую, не больше, — добавила она.

Портье отступил в сторону и кивком указал на письменный стол, приткнувшийся в углу комнаты. Барбара подумала о том, что старик здесь неплохо устроился, потому что часть помещения была превращена в уютную маленькую гостиную телевизором, по которому шёл какой-то древний фильм с Сандрой Ди и Троем Донахью, сливавшимися в бесконечных страстных объятиях под нежную музыку, знакомую Барбаре.

И тут же она вспомнила название фильма. «Летний отдых». Юная несчастная любовь. Прекрасная история.

Портье заметил направление её взгляда и, решив, видимо, что выбор фильма может слишком многое сообщить о его личности, быстро подошёл к телевизору и выключил его. Потом сел за письменный стол. Барбара осталась стоять, и это явно было намеренным жестом.

Барбара постаралась дать понять, что благодарна портье за его согласие поговорить с ней. Она задала несколько вопросов о доме — таких, которые, по её представлению, должен был задать потенциальный покупатель, прежде чем выложить немалые денежки за непристойно дорогую собственность в Кенсингтоне. Возраст здания, состояние, проблемы отопления, водоснабжения, вентиляции, и не возникнет ли сложностей в отношениях с другими жильцами, и нет ли в доме каких-либо нежелательных личностей, и что есть по соседству с домом, и нет ли рядом каких-то особо шумных пабов, ресторанов, торговых комплексов, и есть ли рядом удобные маленькие магазины, и так далее, и так далее. Когда Барбара задала все вопросы, какие только смогла придумать (причём ответы портье записывались ею в маленький блокнотик), она сказала, забрасывая приманку и надеясь, что портье её заглотит:

— Отлично. Нет слов для благодарности. И, в общем, всё совпадает с тем, что Бернард говорил мне об этом доме.

Портье клюнул.

— Бернард? Это кто, ваш агент по недвижимости? Я ведь говорил, я не слыхал, чтобы здесь продавалась какая-то квартира.

— Нет-нет. Бернард Файрклог. Он мне говорил, что здесь живёт одна его хорошая знакомая, и, наверное, именно она и сказала ему о продаже какой-то квартиры. Только я забыла, как её зовут.

— А… Это, должно быть, Вивьен Талли, вот кто, — решил портье. — Только не думайте, что это как раз её квартира продаётся. Ей это совершенно ни к чему.

— Нет, конечно, — согласилась Барбара. — Это не Вивьен. Я-то сначала подумала, что речь о ней, и просто загорелась, увидев такую возможность, но Берни… — Барбара едва замен но подчеркнула это «Берни», — сказал, что Вивьен тут неплохо устроилась, и надолго.

— Да, это так, — кивнул портье. — Хорошая женщина, это точно. На Рождество обо мне не забыла, да, чего не могу сказать о большинстве здешних жильцов. — Он бросил короткий взгляд на телевизор, потом откашлялся.

Барбара давно заметила на невысоком столике рядом с креслом с откидывающейся спинкой тарелку с фасолью и жареным хлебом. Портье явно хотелось как можно скорее вернуться к еде, а заодно и к героям фильма и насладиться зрелищем запретной любви Сандры и Троя. Что ж, Барбара не в силах была винить его за это. Страсть и запретная любовь как раз и придают жизни вкус, разве не так?