Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девочке было около двух с половиной лет. Крохотная, пухленькая, рот раскрыт от удивления. Белые волосы собраны в хвостик на макушке, к животу прилип песок... Ветер окреп до такой степени, что деревья на скалах зашелестели листвой, а волны шумно ударялись о берег.
– Бакстер, – произнесла женщина дрожащим голосом, – только посмотри, что делает Сейдж. Вы, ребята, меня когда-нибудь доведете. – Все еще держа сына на руках, она двинулась к малышке, споткнулась, упала и уронила Бакстера. Тот набрал полный рот песка, от чего начал кашлять и кричать.
Я поспешил к Сейдж и услышал, как женщина сказала:
– Господи, какая же я дура!
* * *
Я подоспел к малютке в тот момент, когда она упала на спину, нахлебалась воды и расплакалась. Едва я подхватил ее, как она сразу же прекратила всхлипывать и засмеялась. Дотронулась до моей губы крохотным пальчиком. Снова захихикала и ткнула меня в глаз.
– Привет, кроха, – сказал я.
Она продолжала хихикать и тыкать пальчиком мне в лицо. Я взял ее пальчик и не выпускал из своей руки. Это ей тоже показалось смешным.
Я отнес Сейдж к светловолосой женщине. Рот Бакстера был уже очищен от песка; мальчишка криво улыбался. Потом уставился на меня и, погрозив мне кулаком, заявил:
– Рыбы нет.
– Он считает, что рыбачил, – объяснила женщина. – А вы виноваты в том, что он ничего не поймал.
– Извини, я не догадался, – сказал я Бакстеру. Тот нахмурился.
– Рыбак, тоже мне. До сих пор не могу поверить... Раньше ничего подобного он не откалывал.
– Дети все такие, – сказал я. – Всегда придумают что-нибудь новое.
– Нет рыбы, – настаивал Бакстер.
– Лыбы, – повторила за ним Сейдж.
– И у тебя есть свое мнение на этот счет, маленькая шалунишка? – Женщина наклонилась и посмотрела на обоих детей. – Глупо, очень глупо. Вы оба вели себя глупо, ясно?
Ответа не последовало. Бакстер сразу сильно заскучал, а внимание его сестры привлек песок под ногами.
Женщина продолжала:
– Вы совершенно неуправляемые. Там ведь акулы, они могли вас съесть. Акулы! – Она повернулась ко мне. – Правда ведь?
До того, как я успел ответить, она повторила:
– Акулы! Они бы съели вас!
Бакстер улыбнулся еще шире. Если не считать нескольких царапин от песка, он выглядел совершенно невредимым.
– Тебе кажется это смешным? Тебе бы понравилось? Быть съеденным акулой? Чтобы она сжевала тебя, как биг-мак? Тебе бы хотелось быть биг-маком?
– Ничего бы у нее не вышло, – заявил Бакстер, – это я бы ее съел!
Девочка засмеялась.
– Вы просто несносны! – сказала женщина. – Вы оба просто несносны!
Выпрямившись, она скрестила руки на груди, от чего ее соски стали похожи на боеголовки от торпед. У нее был немного осипший девический голос, красивая белая кожа в веснушках. Казалось, ей только исполнилось двадцать. Полные мягкие губы, изящный подбородок, длинная шея и огромные сине-зеленые глаза под выщипанными бровями. Никакой косметики, кроме экстравагантного красного лака для ногтей на руках и ногах.
– Чертова акула, – сказал Бакстер.
– Челтова акула, – повторила за ним малышка.
– О Господи, – вздохнула женщина, беря каждого ребенка за руку и качая головой. Она дышала тяжело и быстро, хотя ее грудь едва шевелилась. Слишком большая и упругая для такого стройного тела. Да, скальпель хирурга воистину способен творить чудеса.
Не думаю, что я чересчур откровенно ее разглядывал, но она внезапно поняла, что стоит практически обнаженной – мокрое платье облегало ее, словно вторая кожа. Женщина понимающе улыбнулась, провела рукой по волосам и посмотрела мне прямо в лицо. Я с трудом отвлекся от изгибов ее тела. Теперь в больших сине-зеленых глазах я заметил прожилки янтарного цвета.
Незнакомка, вновь улыбнувшись, смерила меня оценивающим взглядом. Затем отвернулась и, держа детей за руки, повела их к шезлонгу, на котором еще несколько минут назад крепко спала. Она шла медленно, покачивая бедрами.
Я следовал за ней, и она знала об этом, пусть и не подавала виду всю дорогу до шезлонга. Рядом, наполовину засыпанная песком, лежала соломенная шляпа – возле пустой бутылки из-под минеральной воды, которую я заметил из каяка. Тут я понял, что совершенно забыл о каяке, и резко обернулся.
Лодку перевернуло и прибило к берегу почти в том месте, где я вынес Бакстера-Кусателя. Я подбежал к каяку и вытащил его за пределы прибоя. Потом снова обернулся.
Незнакомка в мокром платье что-то говорила детям. Сейдж смотрела на нее, а внимание Бакстера было поглощено океаном.
Я затрусил назад.
– Пожалуйста, скажите ему, ведь там акулы, верно? – обратилась ко мне женщина, разглаживая мокрое платье.
– Чертовы акулы, – сказал Бакстер. Ему, видимо, понравилось это словосочетание. Он оскалился и заскрежетал зубами, изображая акулу, – Съем, съем, съем, съем тебя! Грррр!
Сейдж засмеялась.
– Ведь правда? – требовала от меня ответа женщина. – Большие белые акулы-убийцы, или как их там. Огромные, словно драконы. Как в фильме "Челюсти". – Она тоже заскрежетала зубами. Соски на ее груди стали похожи на вишни.
– Здесь действительно могут быть некоторые виды акул, – сообщил я детям. – Акулы и другая рыба.
– Ну вот, видишь? – сказала женщина. – Послушай этого человека, Бакстер, он лучше знает. Там плавают рыбы, акулы и морские монстры. И ты для них – только еда, ясно?
Мальчик фыркнул и попытался освободиться из рук молодой женщины. Та крепко держала его, жалобно причитая:
– Перестань, ты и правда хочешь убить меня. Ты делаешь мне больно. В вас словно бес вселился. Сейдж, ты ведь всегда ненавидела воду!
Девочка опустила голову. Ее губки задрожали.
– О нет, – пробормотала женщина, беря ее на руки. – Не начинай плакать, ну перестань же, сладкая моя. Ну-ну, не нужно слез, ты у меня умница. Не надо плакать – хорошие девочки не плачут.
Сейдж шмыгнула носом. Заплакала.
– Ну пожалуйста, Сейджи. Мама просто не хочет, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Понимаешь?
У Сейдж потекло из носа. Бакстер сказал:
– Эх, плакса.
Он дернул мать за руку.
– Так, успокоились. Оба! – Женщина посадила детей на песок. – Не двигаться, а то никакого телевизора, пиццы, покемонов и прочего, вам ясно?
Дети не отвечали.
– Вот и хорошо. – Она повернулась ко мне. – Вы, наверное, думаете, что я ужасная мать. Но он просто несносен, никогда не сидит на месте. Когда Бакстер был еще крохотным, каждый раз, когда я проносила его через дверной проем, он высовывал голову и – бам! Нарочно ударялся! У него были такие шишки, что люди могли подумать, будто я его бью или еще что, понимаете? – Она бросила взгляд на Сейдж. – А теперь еще и ты!