– Скажи своему хозяину, что аль-Джамаль и аль-Захра находятся во дворце. Махди выбрал их своими наложницами. А Саффрон удалось бежать. Я сама видела, как она поднималась на борт парохода. Их отца обезглавили ансары. Это я тоже видела собственными глазами.

Под тяжестью большого кувшина на голове Назира двигалась с грациозно выпрямленной спиной и покачивала массивными бедрами. Якуб шел за ней, с интересом наблюдая, как под платьем перекатываются две упругие половинки.

– Что собирается делать твой господин? – спросила Назира, закончив свой рассказ.

– Думаю, он хочет освободить аль-Джамаль и увезти ее в качестве своей женщины.

– Если он намерен сделать это в одиночку, то, вероятно, просто перегрелся на солнце. Их быстро поймают и казнят. Приходи сюда завтра в это же время. Есть один человек, с которым ты должен поговорить. А сейчас исчезни и не показывайся больше у ворот дворца.

Якуб свернул в сторону, к длинному ряду выставленных на продажу верблюдов, но краем глаза продолжал следить за ней. Эта умная женщина весьма преуспела в искусстве обольщении мужчин. Жаль, что она не испытывает влечения лишь к одному из них.

На следующий день он пришел на рынок в то же время и стал ждать Назиру возле колодца. На этот раз Якуб не сразу узнал ее. Она сменила свой наряд на платье женщин бедуинов и суетилась возле большого котла, в котором готовилась еда для нищих. Откровенно говоря, он ни за что не узнал бы ее, не окликни она его первая.

– Жареная саранча, господин! Свежая, только что из пустыни, сладкая и сочная. – Якуб присел на высохший ствол акации, положенный у огня взамен скамьи. Назира принесла ему целую горсть саранчи, только что поджаренной на огне, и тихо прошептала: – Человек, о котором я говорила, уже здесь.

Лишь сейчас Якуб обратил внимание на незнакомца, сидевшего с другой стороны костра. Он был в традиционной джиббе и носил на ремне широкий меч, но казался слишком толстым для аггагира. На массивном подбородке, где у мужчин обычно растет густая борода, курчавился лишь редкий пучок волос. Якуб присмотрелся повнимательнее и прошипел, охваченный ревнивой ненавистью:

– Башит, почему ты не обманываешь добрых людей своими гнилыми товарами и не тычешься в их жен своим мерзким грязным членом?

– А, Якуб Быстрый Нож! – так же холодно ответил Башит. – Сколько глоток ты перерезал за последнее время?

– Твоя глотка кажется мне вполне подходящей.

– Прекратите свои детские ссоры! – строго прикрикнула Назира, хотя ее самолюбию и льстило, что она до сих пор вызывает такие ожесточенные споры между мужчинами. – У нас немало серьезных дел, которые надо срочно обсудить. Башит, расскажи ему все, что сообщил мне.

– Мы с моим господином аль-Сахави сбежали из Хартума на его пароходе в ту ночь, когда дервиши внезапно напали на город и захватили его. На набережной мы обнаружили девочку Филфил и забрали с собой. Благополучно выбравшись за пределы города, мы скрылись в Лагуне Мелкой Рыбы. Мой господин послал меня сюда разузнать о судьбе аль-Джамаль. Откровенно говоря, он больше не может сидеть в камышах, поскольку дервиши тщательно обыскивают оба берега и обязательно наткнутся на него. Он намерен как можно скорее покинуть эти края и отправиться вверх по Голубому Нилу в абиссинское царство императора Иоанна, где известен как честный торговец и уважаемый человек. Оказавшись в безопасности, он подумает, как спасти аль-Джамаль и аль-Захру. Мой господин еще не знает, что ты и твой хозяин находитесь в Омдурмане, но, уверен, как только я сообщу ему об этом, он непременно захочет объединить наши усилия ради спасения этих несчастных белых женщин.

– Твоего господина зовут аль-Сахави из-за его щедрости и великодушия, – хмуро заметил Якуб. – Люди говорят о его невиданной храбрости, превосходящей храбрость буйвола, хотя никто еще не видел его сражающимся с оружием в руках. А теперь ты говоришь мне, что этот бесстрашный воин намерен бросить на произвол судьбы беззащитных женщин и скрыться в другой стране. А вот мой господин Абадан Риджи, кстати сказать, остается здесь, в Омдурмане, и намерен сделать все возможное, чтобы вырвать этих несчастных из кровавых лап Махди.

– Ха, Якуб, странно слышать от тебя о кровавых лапах, – ухмыльнулся Башит, вставая с бревна и втягивая выступающий живот. – Тявканье щенка не следует принимать за рев мощного пса, – загадочно произнес он. – Если Абадан Риджи желает помочь аль-Сахави в спасении аль-Джамаль, он может послать весточку моему господину. Это можно сделать через абиссинского торговца зерном Раса Хайлу, который регулярно ходит на своих судах из Гондара в Омдурман. Рас Хайлу – преданный друг и партнер моего хозяина, а я не намерен больше тратить свое драгоценное время и нервы на бесконечные споры с тобой. Оставайся с Богом.

Башит повернулся и зашагал прочь.

– Якуб, ты ведешь себя как маленький ребенок! – вспылила Назира, подняв глаза к небу. – Почему я позволяю тебе отнимать мое драгоценное время и нервы? Башит говорит дело. Чтобы вызволить моих девочек из зенаны Махди, а потом переправить через пустыню в безопасное место, потребуется куча денег. Вам придется подкупить охранников во дворце, купить верблюдов и продукты, а главное – безопасно пройти через посты дервишей в пустыне. Есть у твоего господина столько денег? Думаю, что нет. А у аль-Сахави есть. Более того, он обладает здравым смыслом, умом и терпением, чего наверняка нет у твоего господина. Из-за своей идиотской зависти, ревности и злости ты отвергаешь помощь человека, который, в отличие от твоего господина, хорошо понимает разницу между успехом и поражением.

– Если аль-Сахави действительно владеет всеми этими достоинствами и благодетелями, то почему ты отдала свою любимую аль-Джамаль замуж за моего господина, а не за аль-Сахави? – сердито проворчал Якуб.

– Это первые разумные слова, которые ты произнес за сегодняшний день, – согласилась Назира.

– Ты что, против нас? – продолжал наступать Якуб. – Неужели не поможешь нам освободить этих несчастных женщин? Назира, может, ты предпочитаешь не меня, а этого безбородого скопца Башита? Ты же знаешь, как я тебя люблю! – Лицо Якуба жалостливо сморщилось.

– Я совсем недавно в Омдурмане, – продолжала Назира, – и практически никого здесь не знаю. У меня нет никакой возможности пробиться к большим чиновникам. Я вообще мало чем могу помочь тебе, но одно знаю