убийствах; в результате осталось лишь три более-менее серьезных преступления: кража «Сердца Люцифера», похищение специалиста по драгоценным камням по фамилии Каплан и побег из тюрьмы. К счастью, ни музей, ни Каплан не стали настаивать на обвинении, а что касается тюрьмы, то ее начальство было лишь радо поскорее забыть о том, что их система безопасности оказалась уязвимой. Поэтому я здесь. — Он замолчал и сделал глоток вина. — А теперь позвольте и мне задать вопрос. Как вышло, что вы не узнали в Мензисе моего брата? Вам ведь уже приходилось видеть его в маскараде.

— Я и сама думала об этом. Да, мне приходилось видеть его в образе двух разных людей. Но ни один из них не был Мензисом.

Повисло молчание. Виола перевела взгляд на молодую женщину в оливковой роще.

— Какая необычная девушка.

— Да, — ответил мужчина. — И даже более необычная, чем вы думаете.

Они молча смотрели на молодую женщину, словно призрак, бродившую между деревьями.

— Как получилось, что вы стали ее опекуном?

— Это очень длинная и запутанная история. Когда-нибудь я вам обязательно ее расскажу. Обещаю.

Женщина улыбнулась и поднесла бокал к губам. Они снова замолчали.

— Что вы скажете о вине нового урожая? — через некоторое время спросила женщина. — Я достала его из погреба специально к вашему приезду.

— Оно такое же восхитительное, как и старое. Насколько я понимаю, оно с ваших собственных виноградников?

— Да. Я сама собирала виноград и даже сама его давила — своими собственными ногами.

— Даже не знаю, чувствовать ли мне себя польщенным или прийти в ужас. — Он взял колбаску и разрезал ее на четыре части. — Надеюсь, для этого вам не пришлось собственноручно подстрелить кабана?

Виола улыбнулась:

— Нет, где-то же я должна была остановиться. — Она посмотрела на него, и ее лицо стало серьезным. — Алоиз, вы делаете героические усилия, чтобы меня развеселить.

— Но, как видно, мне это не слишком удается, раз вы заметили только усилия. Что ж, очень жаль.

— Вы чем-то обеспокоены. И плохо выглядите. Дела у вас идут не очень хорошо, или я ошибаюсь?

Поколебавшись секунду, он медленно кивнул.

— Жаль, что я ничем не могу вам помочь.

— Виола, одна ваша компания оказывает на меня тонизирующее воздействие.

Она улыбнулась, и ее взгляд вновь вернулся к молодой женщине.

— Как странно, что убийство — а ведь это было именно убийство, не правда ли? — подействовало на нее так умиротворяюще.

— Да. Но несмотря на это, мне иногда кажется, что она навсегда останется ущербной. — Он помолчал. — Теперь я понимаю, что было неправильно держать ее в четырех стенах в Нью-Йорке. Она должна была увидеть мир. Ведь Диоген сыграл как раз на этом ее желании. Я допустил ошибку и сделал ее уязвимой перед ним. И теперь меня до конца жизни будут преследовать раскаяние и чувство вины.

— Вы говорили с ней об этом? Я имею в виду, о ваших чувствах? Это может помочь вам обоим.

— Я пытался, и не один раз. Но она категорически отказывается обсуждать эту тему.

— Возможно, со временем она изменится. — Виола поправила волосы. — Куда вы отправитесь дальше?

— Мы уже побывали во Франции, Испании, Италии — кажется, ее заинтересовали развалины древнего Рима. Я делаю все возможное, чтобы она не вспоминала о том, что случилось. Но она все равно чем-то озабочена и целиком погружена в себя. Да вы и сами видите.

— Думаю, Констанс в первую очередь нуждается в том, чтобы вы ее направили.

— В каком смысле?

— Вы все прекрасно понимаете. Чтобы вы ее направили, как отец направляет свою дочь.

Пендергаст заерзал на стуле.

— У меня никогда не было дочери.

— А теперь есть. И знаете что? Думаю, от всего этого затеянного вами путешествия не будет никакого толку.

— Мне уже приходила эта мысль.

— Вам нужно исцелиться — обоим. Вы должны пережить это вместе.

Немного помолчав, Пендергаст тихо произнес:

— Я начал подумывать о том, чтобы на некоторое время удалиться от мира.

— Вот как?

— Поселиться в монастыре, где я уже жил какое-то время. Это очень уединенное место в западной части Тибета, почти недоступное. Думаю, нам стоит отправиться туда.

— Сколько времени вы там пробудете?

— Столько, сколько потребуется. — Он отпил вина. — Думаю, несколько месяцев.

— Это может оказаться чрезвычайно полезным. Но я должна спросить вас еще кое о чем. А что ждет… нас?

Он поставил бокал на стол.

— Все.

Повисла короткая тишина.

— Что вы хотите этим сказать? — очень тихо спросила она.

— У нас впереди вся жизнь, — медленно ответил Пендергаст. — После того как я устрою Констанс, придет наша очередь.

Она коснулась его руки.

— Я помогу вам с Констанс. Привозите ее зимой в Египет. Я буду снова работать в Долине царей, а она сможет мне помогать. Работа археолога тяжелая, но очень интересная.

— Вы это серьезно?

— Конечно.

Пендергаст улыбнулся.

— Превосходно. Думаю, ей эта идея понравится.

— А вам?

— Думаю… думаю, тоже.

Подошла Констанс, и они замолчали.

— Как вам нравится Капрайя? — спросила Виола, когда девушка поднялась на террасу.

— Здесь очень красиво. — Она подошла к перилам, сбросила на пол поломанный цветок и, положив руки на теплый камень, стала смотреть в море.

Виола улыбнулась и незаметно толкнула Пендергаста:

— Расскажите ей о моем предложении. А я пока пойду в дом.

Пендергаст поднялся из-за стола и подошел к Констанс. Она все еще стояла неподвижно, глядя в морскую даль, и ветер играл ее длинными волосами.

— Виола предложила взять тебя с собой в Египет этой зимой, помочь ей проводить раскопки в Долине царей. Ты смогла бы не только лучше узнать историю, но и прикоснуться к ней собственными руками.

Констанс отрицательно покачала головой, продолжая смотреть на море. Повисла тишина, нарушаемая только криками чаек и шорохом прибоя.

Пендергаст подошел ближе.

— Пора перестать об этом думать, Констанс, — сказал он. — Теперь ты в безопасности. Диоген мертв.

— Я знаю.

— Тогда ты должна знать, что тебе больше нечего бояться. Все в прошлом. Все кончилось.

Констанс ничего не ответила, и в ее голубых глазах отразилась лазурная пустота моря. Наконец она повернулась к нему.

— Нет, не кончилось.

Пендергаст посмотрел на нее и нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

Она молчала.

— Что ты имеешь в виду? — снова спросил он.

Наконец Констанс ответила, и в голосе ее прозвучала такая усталость, такая отчужденность, что Пендергасту стало холодно под лучами теплого майского солнца:

— Я беременна.

Линкольн Чайлд, Дуглас Престон

Колесо тьмы

Линкольн Чайлд — дочери