Я проспал до вечера. В подвале, не имеющем окон, трудно следить за временем – а часов у меня не было – но все равно какое-то шестое, седьмое или двадцать седьмое чувство подсказывало мне, что на улице уже темень и что натикало не менее восьми вечера.

Проснулся я бодрым, хорошо отдохнувшим, хотя обстановка, в общем-то, не располагала к приятному времяпровождению. Но тюремные будни успели настроить мой организм на свой лад, а потому даже самое худшее, что только могло со мной случиться, в этом каменном мешке воспринималось не так остро.

Спустя полчаса (примерно) после побудки громыхнул засов и в подвал спустились двое, по виду быки. Они освободили мои руки от "браслетов" – меня как привезли в наручниках, так и бросили в них, не снимая, в подвал – и я потопал на второй этаж, ощущая на затылке дыхание здоровенных лбов.

Комната, куда меня привели, была кабинетом. Богато обставленным кабинетом. Лишь огромный письменный стол тянул как минимум тысяч на десять "зеленью". А может и больше. Он был инкрустирован ценными породами дерева. Но меня поразило не убранство кабинета. Одна из стен помещения – наружная – была полностью стеклянной.

Это огромное окно не имело даже обычных переплетов. Просто откуда-то (скорее всего, из-за рубежа) привезли большой лист стекла и вмонтировали в кирпичную кладку. И это стекло было бронированным.

Я остался один. А куда денешься из этой дорогой клетки? Лишь большой камин внушал некоторые надежды и то если его труба не перегорожена стальными прутьями. Я, конечно, не был тонким, звонким и прозрачным, но если нужно будет спасать собственную жизнь, то, чтобы пролезть в дымоход, превращусь в ужа, даже если для этого мне придется потерять свою шкуру.

Мужчина, который вошел в кабинет, был настоящим барином. Таким я себе его и представлял, начитавшись в свое время книжек пролетарских писателей: холеным, вальяжным, руки в перстнях, глаза холодные и циничные, выражение лица брезгливое, походка солидная, хозяйская. Не глядя на меня, он прошел за стол и уселся в солидное кожаное кресло с позолоченными (а может и золотыми) львиными головами на подлокотниках.

– Нуте-с, – сказал он буднично, без предисловий, – что мы имеем?

Его почти прозрачные светло-серые глаза осматривали меня с минуту словно какоенибудь редкое животное, привезенное с берегов Амазонки.

– Ничего особенного, – резюмировал барин результаты смотрин. – Криминальный тип.

Обычное явление современности.

Вот гнида! Записал меня в бандиты! Чтоб тебе лопнуть, хмырь закормленный. Эти слова как повисли на кончике моего языка, так там и остались. Наученный горьким опытом, я уже знал, что длинный язык сокращает путь к могиле. А потому я лишь изобразил обиженную мину и опустил голову, чтобы не надерзить барину нехорошим взглядом.

– Ты не стой, садись, – обратился он к кому-то невидимому, видимо, вошедшему позже и вставшему у меня за спиной.

Я даже не услышал, когда и откуда этот невидимка появился в помещении. Его выдало лишь легкое движение воздуха, на которое я обратил внимание только из-за чрезмерного нервного напряжения, охватившего меня едва я переступил порог этого шикарного кабинета.

Он сел справа от меня, чуть сзади. Поскольку мне никто не приказывал стать истуканом, я повернул голову и посмотрел на новое действующее лицо постановки, пока не имеющей статуса; скорее всего, это будет драма или трагедия – для меня.

Мужик-"невидимка" не понравился мне сразу. Это был убийца, садист и так далее.

Короче говоря, заплечных дел мастер. Профессионал. В свое время я на таких насмотрелся. Как с близкого расстояния, во время дружеских междусобойчиков, так и через бруствер окопа в прицел снайперской винтовки. С виду он был неказист, сухощав, востронос, но его совершенно неподвижные оловянные зенки выдавали в нем патологического убийцу. Этот сукин сын смотрел на меня искоса, ничего не выражающим взглядом – как на пустое место. Лет ему набежало чуть больше, чем мне. Может, тридцать с небольшим. Его руки были когда-то обожжены, и теперь страшные рубцы и тонкая, почти прозрачная кожа вызывали нехорошее чувство, похожее на неприятие смешанное с отвращением.

– Фамилия? – отрывисто спросил барин.

– Чья? – Я хлопал ресницами с глупым видом; лучше быть живым недоумком, нежели мертвым умником.

– Твоя, – с нажимом сказал хозяин кабинета.

– Гена я, Чернов, – сказал я торопливо; и добавил: – Александрович… гы…

– Значит, парни не ошиблись… – Барин задумчиво покивал начинающей седеть головой. – Пришла пора, Чернов, познакомиться с тобой поближе. Что скажешь?

– Вы начальник, вам видней… – пожал я плечами с обреченным видом.

– Это ты в яблочко попал. Ну, ладно, времени у нас не так много, а потому сразу начнем с главного. Тебя не удивляет место, в которое ты попал?

– Я уже привык… что меня хватают за здорово живешь и запихивают куда ни попадя.

– Хорош гусь… – Хозяин кабинета коротко хохотнул. – Ты, оказывается, фаталист. Я вижу, тебя не волнует даже то, что застрелили твоих дружков.

– Не понял… Это когда? И где? И вообще – у меня нету никаких дружков.

– А ты оказывается лгунишка. – Барин явно был в хорошем расположении духа. – А те мужики, которые похитили тебя из тюрьмы?

– Похитили!? – Теперь я изумился совершенно искренне. – Нет, вы ошибаетесь! Меня перевозили, скорее всего, из ИВС в настоящую тюрьму.

– Почему так думаешь?

– Это тайна следствия… но не для вас. Я скажу честно. Меня приняли за наемного убийцу.

Вы представляете!? Это не лезет ни в какие ворота. Менты шьют мне дело.

– Вон даже как… – Барин явно веселился. – Это же нужно, совершенно невинного человека сажают в следственный изолятор…

– Вам смешно, а мне совсем не до смеха. – Я обиженно надулся.

– Ну ты клоун… – Хозяин кабинета резко посерьезнел, и сквозь холеную маску добряка вдруг проглянул кровожадный хищник, который сожрет кого хочешь не задумываясь. – Ладно, поболтали на отвлеченные темя – и будет. Так вот, "воронок", в котором тебя везли, сварганенный неизвестно кем и где, номера на нем поддельные, а охранники не имеют никакого отношения ни к милиции, ни к внутренним войскам. Хорошо компот?

Что скажешь?

Я лишь беспомощно развел руками. Мне и самому очень хотелось бы знать, кто обо мне так беспокоится. Ну такие заботливые люди, такие заботливые…

– А с ним придется повозиться… – Барин обращался к хмырю, сидевшему возле меня. – Ты как думаешь, Кот?

Тот молча посмотрел на меня долгим изучающим взглядом. И согласно кивнул. Вот зараза! Ну и нюх у него… Профи.

– Вот что, хохмач, ответь всего на один вопрос. Положительный ответ – и ты свободен. В противном случае можешь недосчитаться некоторых выступающих частей своего тела.