За два дня паруса починили, и «Саардам» вновь мог ловить ветер. Желая поскорее увидеть сушу и определить местоположение, Кроуэлс приказал идти зигзагами, чтобы исследовать как можно бо́льшую территорию.

Однако вместо надежды появились лишь новые страхи.

С момента отплытия из Батавии корабль преследовали несчастья одно за другим, и теперь все гадали, какое будет следующим. Генерал-губернатор не выходил из каюты. Арент слег с лихорадкой. Вос убит. Пастор тоже. Прокаженный свободно разгуливал по трюму, а корабль едва держался на плаву. Каждую ночь Старый Том нашептывал матросам, что грядет последнее святотатственное чудо. Два уже свершились, оставалось одно. И над каждым, кто к этому времени не перейдет на сторону зла, его сторонники свершат кровавую расправу. Так обещал Старый Том.

Большинство с трудом противились его уговорам. Благополучное возвращение домой в обмен на одну кровавую жертву казалось более заманчивым предложением, чем все то, что когда-либо сулила Компания.

Каждое утро на снастях появлялись амулеты, позвякивая на ветру. В их силу больше не верили. Матросы уже ударили по рукам с дьяволом, чьим козням должны были противостоять.

Арент метался в бреду. Сара положила руку ему на грудь, прислушалась к яростному биению сердца. Она лишь недавно вернулась от мужа и с тревогой обнаружила, что лучше Аренту не стало.

Непонятно, почему его лихорадило – то ли от раны, нанесенной кинжалом Вика, то ли от переутомления во время шторма. Жизнь Арента висела на волоске. Матросы и мушкетеры делали ставки: выживет – не выживет. Все говорило против него. После битвы часто умирают даже силачи. Можно зашить раны, выпустить дурную кровь, но невидимое не исцелишь. Тех, кто бормотал в горячечном бреду, умирало не меньше, чем тех, кто вопил от боли.

За три дня Сара испробовала все средства, и теперь оставалось лишь ждать и молиться.

– Я послала еду Сэмми, – сказала она, зная, что ее забота обрадует Арента. – Мушкетер, который охраняет дверь, – кажется, Таймен – ночью вывел его на прогулку. Мне удалось поговорить с Сэмми. Он скучает по вам. Хотел выбраться из камеры, несмотря на приказ моего твердолобого мужа, чтобы самому заняться вашим лечением. Я его долго отговаривала от такого безрассудства, и он согласился с большим трудом, лишь когда я воззвала к его благоразумию, ведь вы бы не поблагодарили меня за его смерть. Он очень вас любит. – Сара сглотнула. Следующие слова дались ей нелегко. – И не он один. – Она подождала, не переменится ли что-нибудь в лице Арента, не подаст ли он знак, что слышит ее слова. – Сэмми меня успокаивал, говорил, что вы уже не раз стояли на пороге смерти, но всегда возвращались. – Она наклонилась к его уху. – Сказал, что вы не верите, будто нас там кто-то ждет. Бог, дьявол, святые, грешники… Он вами восхищается. Говорит, вы – исключительный человек, потому что творите добро по своей воле, а не как большинство – из страха перед Божьей карой. – Сара замолчала, подыскивая слова. – Я не верю, что рая нет. Я думаю, вас ждет Бог, но я тоже жду. – Она со страхом положила ладонь ему на грудь. – Я жду вас здесь, на этом проклятом корабле, за которым охотится дьявол. И я не могу остановить его одна, проснитесь и помогите мне, Арент. Вы нужны мне.

Что-то с тяжелым всплеском упало в воду. Сара вздрогнула и убрала руку с груди Арента.

Потом подошла к окну. На поверхности воды расходились круги, но от чего – непонятно.

Море надежно хранило свои тайны.

Сзади раздался хриплый голос Арента:

– И как люди не поймут, что я просто хочу поспать?

В кают-компании над обеденным столом раскачивался фонарь. Господа и командование уныло ковырялись в тарелках.

Многие места за столом пустовали. С тех пор как убили Воса, генерал-губернатор почти не выходил из своей каюты. Когда все рассаживались, он зычно потребовал к себе Дрехта, но сейчас у него было тихо.

Капитан стражи, как обычно, стоял на посту у двери. Трубочный дым скрывал его лицо.

На нижней палубе Арент ворочался на койке. Сара проводила у его постели все свободное время и уходила, только чтобы исполнить супружеские обязанности. Она все время окуривала Арента какими-то травами.

Виконтесса Дилвахен так ни разу и не вышла из своей каюты. Капитан Кроуэлс еще после шторма пытался справиться, как она себя чувствует, но ему, как и Саре с Арентом, велели уйти.

Над тарелками со скудным ужином склонились только Кроуэлс, Рейньер ван Схотен, Лия, Кресси и Изабель. Запасов провизии на «Саардаме» хватило бы только до мыса Доброй Надежды. В начале путешествия капитан рассчитывал пополнить их с помощью других кораблей флотилии, но после шторма «Саардам» остался один.

Ван Схотен приказал урезать паек до четвертного, и теперь он составлял лишь пару корабельных сухарей, крошечный кусочек мяса и глоток вина или виски.

Неудивительно, что после всего случившегося разговоры велись вполголоса и быстро иссякали под гнетом мрачных раздумий. Даже Кресси притихла, и с ее лица исчезло лукавое выражение. Поэтому присутствующие вздрогнули, когда в полной тишине Изабель кашлянула.

Ей не полагалось присутствовать за этим столом, но она взяла на себя обязанности Зандера и даже проводила службы возле грот-мачты. Желающих послушать проповедь оставалось все меньше и меньше, но не потому, что Изабель не хватало религиозного пыла. В глазах этой юной девушки божественный огонь пылал даже ярче, чем во взгляде Зандера Керша.

– Капитан, можно вас кое о чем спросить? – начала Изабель.

Кроуэлс жевал краюшку хлеба и не смог скрыть раздражения, когда взоры всех присутствующих обратились к нему.

– К вашим услугам. – Он смахнул с губ крошки и потянулся за вином.

– Что такое темная вода? – спросила Изабель. – Матросы говорили о чем-то таком на палубе.

Капитан хмыкнул и поставил вино на место:

– Что именно говорили?

– Что Старый Том прячется в темной воде.

Кроуэлс принялся крутить свой жетон:

– А шепот по ночам они слышали?

Все ахнули и принялись испуганно переглядываться. Ночной шепот не обсуждали, поскольку каждый считал его своим постыдным секретом – ведь Старый Том был дьяволом, и его явление человеку означало, что тот чем-то себя запятнал в прошлом и имел склонность к пороку. Голос в ночи всегда напоминал о каком-нибудь тайном, греховном поступке.

Кроуэлс оглядел всех по очереди и удовлетворенно кивнул:

– Так я и думал. Значит, мы все его слышали. Да, наверное, уже каждый на корабле.

– Чего ты желаешь? – передразнил Дрехт от двери.

– Именно, – подтвердил ван Схотен таким тоном, будто его сейчас стошнит.

Поскольку паек урезали, ему почти удавалось оставаться трезвым, но всем было ясно, что его что-то мучает. Взгляд его был пустым, глаза воспалились от недосыпа.