Ну так и есть! Сейчас он ее обесчестит! Или с нею произойдет нечто жуткое, по сравнению с чем и смерть не так страшна. Но что же хуже смерти и насилия?

— Предупреждаю — я буду кричать! — промолвила Агния дрожащим голосом.

— Кричать? А вы уверены, что вас услышат?

— Я буду громко кричать, — предупредила она. — И еще буду сопротивляться! Вам будет трудно добиться своего!

Незнакомец, представившийся как мастер, усмехнулся:

— Вы, конечно, красивая женщина, и я понимаю, что в вас нашли братья Боуди. Но мне от вас нужно совсем другое.

— А что? — против воли заинтересовалась Агния.

— То, что вам никогда не принадлежало. То, что вам совершенно не нужно, без чего вы прекрасно жили до сих пор и вполне сможете жить дальше, не испытывая никаких неудобств. Это то, что оставил вам ваш муж.

— Марек? — изумилась Агния. — Но он мне ничего не оставил… Только кое-какие сбережения и бумаги.

— Позвольте с вами не согласиться.

— Но это правда! Клянусь вам!

— А если подумать?

Голос ее собеседника звучал вкрадчиво, и это бросало в дрожь. Агния прижала руки к груди.

— Я не знаю, о чем вы говорите…

— Вспомните. Ваш муж должен был оставить вам кое-что важное. Неизмеримо важнее, чем деньги, титул, никчемные бумажки, исчерченные непонятными значками!

Записи Марека — никчемные бумажки? А что же тогда важно? Она затрясла головой, пытаясь собрать мысли воедино и теряясь в догадках. Но ее собеседник — в числе похитителей его не было, это точно, теперь она вспомнила! — понял все по-своему.

— Вы отказываетесь сотрудничать, — произнес он по-прежнему мягко и спокойно. — Или вы не понимаете, какую ценность для науки представляет наследство вашего покойного супруга… Ладно-ладно, не совсем покойного, ведь мертвые живы до тех пор, пока о них помнят!.. Или вы нарочно стоите на пути у научно-технического прогресса? Как бы то ни было, мне крайне важно получить то, что оставил вам Марек Боуди. Оставил, допустив ошибку, ибо мне совершенно ясно, что женщина, с ее ограниченным умом, не в состоянии постичь всю важность сделанных им открытий. Отдайте мне его наследство или укажите, где находится тайник, — и вас тотчас же отпустят.

— А если я не скажу? — поинтересовалась Агния.

— Скажете. — Мужчина отступил на шаг. — Если хотите выйти отсюда живой.

— Что? — Она не поверила своим ушам. — Вы оставите меня… здесь?

Она оглядела полуподвальное помещение, скудную обстановку, зарешеченное окошко.

— Мне жаль, что приходится держать вас здесь. — На сей раз ее поняли правильно. — Но некоторый дискомфорт поможет вам побыстрее все вспомнить. Пока оставлю вас одну. Когда вспомните, подойдите к двери и постучите три раза вот так. — Костяшками пальцев он выбил нехитрую дробь. — Запомнили? Тогда счастливо оставаться!

И ушел, заперев за собой дверь.

Агния привалилась к стене, чувствуя, что еще немного — и упадет без сил. Потом сползла на пол, еле живая от слабости и страха. Марек, милый Марек, что же такого ты оставил?

Вечером того же дня Ариэл сидел на скамье в городском парке недалеко от пруда и ждал.

Весь день он бегал по городу, пытаясь отследить путь кареты, но потерял его на третьем перекрестке. На многолюдных улицах не так много народа обращает внимание, куда и кто проехал. Праздношатающиеся гуляки не в счет. Владельцы мелких лавочек, коих на Радужном проспекте было великое множество, никуда не отлучались, но больше интересовались клиентами, чем каретами. Констебли на улицах были обязаны следить за порядком, а карета не нарушила правил.

Ничего не дали и поиски сатира Марилия. В районе, где проживали его соплеменники, нашлось пять или шесть Марилиев, но это были либо подростки, либо сатиры в возрасте. А шестой, молодой и холостой, имел кривой правый рог и темно-рыжую масть. И никто из опрашиваемых не мог вспомнить светловолосого парня с прямыми рогами. Либо лгали, не желая иметь ничего общего с посторонним человеком, либо он действительно недавно прибыл в столицу из провинции и еще не успел примелькаться.

Правда, существовал и третий вариант, и, подумав о нем, Ариэл обратился к своим старым знакомым. Двойная жизнь, которую он вел последние шесть лет, жизнь одновременно и агента Тайной канцелярии, и наемного бретера и грабителя, позволила ему завести знакомства среди криминального мира столицы. Правда, последний год он почти ни с кем не общался, а после смерти Марека и вовсе ненадолго залег на дно, но старые связи сохранились. В конце концов, ему согласились устроить встречу с одним из глав преступных кланов, ликантропом, который проходил в картотеке полиции просто как Лохматый.

Осенний вечер в городском парке был тих и прохладен. В разгар золотой осени темнеет достаточно рано, и здесь, на одной из боковых аллей, сгустились сумерки. Скамейка находилась в тени, ближайший фонарь желтым пятном выделялся сквозь поредевшую листву деревьев ярдах в тридцати. Было бы лето, позднее время суток не мешало бы отдыхающим совершать вечерний моцион. Порой тут до полуночи на площадке играл оркестр и прогуливались под фонарями пары. Но здесь и сейчас человек был единственным посетителем, время от времени посматривающим на часы.

С пруда тянуло сыростью, свежестью и запахами травы и водорослей. Парк был разбит лет триста назад, когда быстро увеличивающаяся столица добралась наконец до рощи на берегу реки. Сначала хотели застроить это место, но некий вельможа выкупил землю, перегородил речку, сделав пруд, вдобавок к роще высадил еще несколько десятков деревьев, разбил клумбы, проложил между ними дорожки и обнес все это оградой.

Лет двести парк был императорским — здесь могли отдыхать только члены августейшей фамилии и особы, приближенные к правителю. Лишь сто лет назад его открыли для посещения простых горожан. Примерно тогда же парк облюбовали и нелюдские меньшинства — сатиры, рогачи, ликантропы, лепрехуны. Что до вил, то они были тут всегда, — в их честь парк изначально назывался Вилий Луг.

Но Ариэлу было не до красот природы и истории. Он устал, проголодался, весь день провел на ногах и лишь один раз забежал домой к Агнии. Проведал перепуганную Лиманию и выяснил, что похитители никак о себе не заявили — ни записки с требованием выкупа, ни попыток проникнуть в дом не предпринималось. Не хотелось думать, что дело в женщине и что ее похитили торговцы живым товаром, чтобы переправить куда-то в южные земли. Правда, торговцы интересуются, как правило, молодыми девушками от тринадцати до семнадцати лет, а Агния намного старше, но из каждого правила бывают исключения. Торговцам могли заплатить за то, чтобы они взяли ее. Как бы то ни было, каждая минута промедления уменьшала шансы найти Агнию живой. Но, с другой стороны, если он сейчас встанет и уйдет, то нетерпением нанесет оскорбление всей диаспоре ликантропов, а среди них есть и порядочные, честные жители столицы. И Ариэл сидел, ждал, скрипел зубами, но терпел.