— Надо покупки отнести, — сказала она.

— К тебе-бе-бе домой?

— Не-э-эт! Я служу горничной у одной дамы. Она ме-ме-ме-ня ждет уже давно.

— Я провожу?

Они направились в сторону Капустной улицы. Лимания отчего-то волновалась, но ее спутник был спокоен. А ему-то что за дело? Он там чужой. Не его будут ругать. Хотя госпожа Агния добрая, не рассердится.

— Твоя госпожа — она какая? — спросил Марилий.

— Молодая, — пустилась в объяснения Лимания. — Красивая. Добрая. И не-не-несчастная.

— Почему?

— У не-нее мужа убили. И она горюет…

— Нового найти не может? — понимающе кивнул сатир.

— Не-э-эт! Она старого любит.

— До сих пор? Почему? Он же уме-ме-мер!

— А она его помнит. Странно, правда?

Марилий кивнул. Для сатиров было в порядке вещей создавать брачные союзы всего на год-другой. Понравится вместе жить и растить ребенка — остаются еще немного вместе. Надоело — самец просто собирает вещи и уходит. А самка ищет нового мужа.

На Капустной улице обычно до соседней лавки не добежишь, чтобы соседа не увидеть, но в этот раз поблизости знакомых лиц не было. А вот незнакомые — имелись. Лимания насчитала троих и немного заволновалась. Интересно, вернулся ли уже господин Ариэл? Госпожа его, конечно, недолюбливает, но все-таки мужчина в доме нужен. С ним всяко спокойнее. Марилий, правда, тоже мужчина, но против рогача или даже человека все равно слабоват.

Перед ее домом сатир остановился, запрокинув голову и осматривая небольшой двухэтажный особнячок.

— Ого! — воскликнул он. — И ты живешь в таких хоромах?

— Ну, — смутилась Лимания, — это дом мое-э-эй госпожи. Я — горничная. Мне-не-не не удалось найти другой работы — и вот я здесь. Но ты не думай, — быстро добавила она, — госпожа Боуди хорошая, добрая. И платит вовремя. И мне-не-не не тяжело совсем у нее работать!

— Ага, корзинки вон какие тяжелые таскаешь! — фыркнул Марилий.

— Так это на первый этаж!

— Я отнесу?

Лимания смутилась. С одной стороны, ей хотелось, чтобы этот красавчик не исчез бесследно, а с другой — с точки зрения сатиров подобное поведение предполагало форсирование событий. Уже ночью она и Марилий могут оказаться в одной постели. Ей этого хочется? Да! Так быстро? Нет!

— Давай встретимся завтра? — предложил сатир, и это решило дело.

Лимания достала из кармана передника ключ и отперла дверь, пропуская гостя в прихожую. Вернее, он почти втолкнул сатирру внутрь, не давая задержаться на улице лишнего мига:

— Показывай, что и где тут у вас!

Лимания прошла несколько шагов вперед, по тесному коридору по направлению к дверям, ведущим на кухню и в комнаты прислуги, когда за спиной хлопнула, распахиваясь, дверь.

Удивленная, сатирра начала оборачиваться, чтобы посмотреть, почему дверь распахнулась, и в этот самый миг что-то тяжелое обрушилось ей на затылок.

Ариэл возвращался в дом Агнии со смешанным чувством. С одной стороны, его не могло не радовать оказанное доверие. А с другой — в душе был страх: а ну как его постигнет неудача? Император взвалил на него огромную задачу. Как подступиться к этому делу? А отыскать ответ необходимо — хотя бы потому, что от этого зависит и его личная жизнь. Агнии нужны доказательства того, что Марек умер не от его руки. Поверив, что Ариэл не убийца, она станет доверять ему и, как знать, может быть, однажды сменит гнев на милость. Ради призрачной надежды, ради только намека на ответное чувство со стороны этой женщины Ариэл был готов решиться на многое. Даже на то, чтобы вернуться на службу.

Дом встретил его тишиной, и это насторожило сразу. Обычно Лимания хлопотала на кухне или стирала, подметала, вытирала пыль. Ее присутствие было ненавязчивым, но создавало шумовой фон — шаги, шорохи, звук дребезжащего тоненького голоска. А сейчас все было тихо. Слишком тихо.

— Агни?

В ответ ни шороха, ни звука.

— Агни, это я.

Шагая через три ступеньки, он поднялся в жилые комнаты. Дверь в гостиную нараспашку.

Одного этого было достаточно, чтобы Ариэл почувствовал неладное. Агния всегда прикрывала двери. У нее вообще не было привычки оставлять их открытыми — ее отрочество прошло в пансионе, где каждая девочка была рада малейшему шансу уединиться. Ариэл ее понимал — в закрытой школе и кадетском корпусе он тоже мечтал о тихом уголке, где никого не будет рядом. Он тоже любил закрытые двери — и это, пожалуй, было единственным, что у них имелось общего. Но что должно было произойти, чтобы Агния оставила дверь открытой?

«Ничего хорошего», — понял он, замерев на пороге.

Гостиная носила следы легкого беспорядка. Такое впечатление, что покидали дом в страшной спешке. Опрокинутый стул, от сдвинутого кресла половик собрался складками. Разбросанные вещи. Кочерга где-то в стороне, словно ее пинком отбросили подальше. Перевернутая корзина с рукоделием — клубки, игольница, ножницы валяются, где попало. Рядом, на полу, сорочка. На белой ткани — след чужого сапога.

Чужой.

Ариэл припал на колено, всматриваясь в отпечаток обуви. Ничего приметного не было. Сапог как сапог. След не слишком четкий. Ну это как раз понятно — на улице сухо, ни луж, ни грязи, испачкаться негде. А если владелец этой обуви приехал в экипаже, то и вовсе.

Мужчина огляделся. Нет, беспорядок в комнате не был следствием обыска. Кто бы ни явился сюда, он слишком спешил, чтобы тратить время на поиски тайников.

— Агни? — позвал Ариэл, не особо надеясь на ответ. — Агни, все в порядке. Это я.

Тишина.

Выпрямившись, он прошел в спальню. Там все было как обычно, если не считать валявшихся на полу вещей, смятой постели, сброшенных с туалетного столика флаконов. То же самое в библиотеке. Только разворошен письменный стол Марека, но, видно, если что-то и искали, то быстро, кое-как, скорее чтобы создать видимость обыска. Ариэлу не приходилось, даже во время службы, проводить обыски. Он был из тех, кого использовали, если надо применить силу. Угроза, похищение, вооруженное нападение с целью напугать, а то и покарать предателя, оставив на трупе записку: «Так будет с каждым, кто не умеет хранить тайны».

— Агни, — промолвил он, уже догадываясь о самом худшем.

Быстро зарядив пистолет, он вышел из библиотеки, осторожно спустился на первый этаж. В то, что Агния ушла сама, даже не ушла, а сбежала из дома, он не верил. Ридикюль молодой женщины, плащ, шляпка, перчатки — все осталось на месте. И нигде не было домашнего коричневого платья. Черное траурное платье и другое, темно-фиолетовое, в котором она была на техническом шоу, валялись в спальне возле гардероба. И ее полусапожки тоже на месте. Уйти в домашнем наряде, без верхней одежды, уличной обуви и денег — это так не похоже на рассудительную и строгую Агнию Боуди! Но что-то заставило ее так поступить. Может, призраки? Да нет! Такого просто не может быть! Ариэл верил в существование призраков. Он сам неоднократно встречал их и знал, что вилы, которые якобы до сих пор танцуют по ночам в городском парке на берегу пруда и которые могут исполнять желания, — это суть души умерших без погребения людей. Да и ночью на кладбище не стоит находиться в одиночку без крайней необходимости. Более того — ему самому не так давно являлся призрак Марека. Но чтобы средь бела дня?