которые спали в покоях его величества» не устояли перед болезнью18, и король с небольшой свитой скрылся «в отдаленное и необычное местожительство»; какое именно – нам неизвестно. После этого Генрих переезжал из одного дома в другой, дабы избежать заражения, но делал это недостаточно быстро. Лорд Грей, некий слуга-немец и еще несколько человек, работавших на королевской кухне и конюшнях, подхватили лихорадку и умерли. Андреа Аммонио, который вел переписку короля на латыни, скончался через три дня после того, как покинул двор и уехал в деревню19. Из-за отсутствия и короля, и кардинала в Лондоне то и дело возникали беспорядки20.

К осени у короля осталось совсем немного служащих. Болезнь воспринималась как кара Господня и наказание за греховность, поэтому Генрих стал более ревностно соблюдать религиозные обряды, чаще обычного посещал мессы и причащался Святых Тайн21. Справляться со страхом ему помогали соколиная охота, музицирование с Меммо и приготовление собственного лекарства от лихорадки – настоя полыни, руты и листьев самбука.

За свою жизнь Генрих придумал более тридцати лекарственных препаратов, в том числе пластырей, лосьонов и мазей, используя широкий набор ингредиентов – растения, изюм, уксус из льняного семени, розовую воду, червей, вино, нашатырный спирт, окись свинца, куски слоновой кости, толченый жемчуг, кораллы, алтей, «кровь дракона»[49] и животный жир. Его «лекарство» от бубонной чумы представляло собой подслащенный настой бархатцев, щавеля, лугового растения, пиретрума, руты и львиного зева. Генрих также изобрел пластыри, которые лечили язвы, отеки лодыжек и больные ноги, мази для снятия жара при воспалении и зуда, притирания «для хорошего пищеварения» и «для подсушивания ссадин и успокоения члена»22. Неизвестно, готовил ли он эти смеси сам на винокурне или просто наблюдал за процессом.

В ту осень знахари и шарлатаны стекались ко двору и околачивались вокруг него, доставляя немало беспокойства. Один испанский монах заявил, что способен усмирять море и непогоду. Король, усомнившись, все же согласился принять его, но выгнал после часовой беседы, отвесив ему оплеуху23.

Генрих верил в силу молитвы и полагался на своих врачевателей. С XV века существовало четкое разделение: ученые врачи, часто являвшиеся членами духовных орденов, занимались диагностикой; цирюльники-хирурги, стоявшие гораздо ниже на социальной лестнице, выполняли хирургические процедуры – удаление зубов, кровопускание и т. п.; аптекари изготавливали прописанные докторами лекарства.

У короля было шесть врачей, лучших, каких только можно сыскать. Главный из них, доктор Линакр, не оставлял научных занятий; в 1518 году он основал Королевскую коллегию врачей и стал ее первым председателем, а позднее выделил средства на приглашение двух лекторов в Оксфорд и Кембридж. Одним из первых членов коллегии стал доктор Джон Чеймбер, еще один личный врач Генриха; он получил образование в Падуе и в свое время лечил Генриха VII. В 1542 году Гольбейн написал портрет семидесятидвухлетнего Чеймбера. Все врачи Генриха носили длинные облачения с меховой опушкой королевских геральдических цветов.

Хирургом Генриха был Томас Викари. В 1540 году он первым возглавил вновь сформированную Гильдию цирюльников-хирургов; Ганс Гольбейн изобразил его стоящим на коленях вместе со своими товарищами в момент дарования королем гильдейской хартии. Викари, получавший пожизненную пенсию в размере 26 фунтов 13 шиллингов и 4 пенсов (8000 фунтов стерлингов) в год, составил первый английский справочник по анатомии24. Около 1525 года Генрих подарил ему сундучок с инструментами, украшенный эмалевыми королевскими гербами25.

На службе у короля состояли пять аптекарей, и Генрих всемерно полагался на их снадобья, даже когда ему становилось от них дурно26. В разное время королю прописывали «пилюли Разиса» (названные в честь арабского врача, который изобрел их) для предотвращения чумы, «припарки от геморроя», очанку от утомления глаз, смеси для полоскания горла, а также таблетки из ревеня, травяные припарки и драже от других недугов27. Лекарства короля хранились, вместе с бинтами и пластырями, в небольших чемоданчиках в медицинских помещениях комплекса дворцовых служб.

К декабрю случаев потливой лихорадки стало меньше, но Генрих «не устроил торжеств по случаю Рождества»28. Провизии у него оставалось мало, и он не хотел покупать на английских рынках съестное, которое могло оказаться зараженным. Поэтому он вместе со своими компаньонами отправился в Саутгемптон, где все стали в тревоге ожидать фламандских кораблей с припасами, которые задерживались в пути из-за плохой погоды29. Уолси провел Рождество в Ричмонде, где у него имелся запас апельсинов: считалось, что они помогают от чумы.

Бóльшую часть 1518 года король провел в пути. Он поддерживал связь с Уолси при помощи гонцов, которые каждые семь часов передавали послания от короля кардиналу и обратно30. В январе Генрих ненадолго вернулся в Гринвич. Пока король был там, Уолси, вознамерившийся покончить с влиянием его любимчиков, которых не без оснований подозревал в кознях против себя, и незадолго до того не давший Уильяму Коффину жениться на богатой вдове, нашел неизвестный нам предлог для удаления от двора Николаса Кэрью. На его место он прочил своего протеже Ричарда Пейса, гуманиста и талантливого языковеда, который до поступления на службу к Уолси и Ратхолу учился в Оксфорде, Падуе, Ферраре и Болонье. Однако кардинал с неудовольствием узнал от Пейса, что Кэрью почти сразу вернулся «по распоряжению» короля – «слишком быстро, по-моему»31.

Пейс остался королевским секретарем, одновременно работая на Уолси. Генриху он очень нравился, а потому сразу был назначен «на третье место в Тайном совете»32. В 1519 году Пейс, друживший с Эразмом и Мором, сменил Колта в качестве настоятеля собора Святого Павла; три года спустя в Венеции вышел его латинский перевод «Моралий» Плутарха, пользовавшийся огромным спросом. Тем не менее Пейсу не хватало времени на ученые занятия, поскольку он сидел над королевской корреспонденцией или выполнял дипломатические поручения за границей. Пейс был прекрасным человеком, обладал удивительным остроумием и недюжинным интеллектом, всецело отдавался работе. Генрих доверял ему как «самому себе». Говорили, что, если бы надежды Уолси на избрание папой сбылись, Пейс занял бы его место33.

Из Гринвича Генрих поехал в Элтем, оттуда – в Фарнем, Рединг и Уолингфорд. В марте 1518 года он вместе с Саффолками пребывал в Абингдоне, где начал немного успокаиваться, так как «никто не приходил к нему с сообщениями о чьей-либо смерти, а прежде это случалось каждый день»34. Однако Уолси посоветовал Генриху ограничить число людей, которые будут присутствовать при дворе на Пасху, не только из-за чумы, но и потому, что до него из-за границы дошли слухи: некие дворяне строят заговор против короля. Пейс написал Уолси: «Его Высочество