Я взял устройство и наклонился к лежащему.

— Ну, привет.

— Можете считать себя мертвецами, — заявил Эзер. — Прямо над вами сейчас висит мой крейсер. В нем множество солдат. Очень скоро они высадятся и перебьют вас всех до одного. А потом сожгут все ваши постройки, чтобы не осталось никакого следа вашего пребывания на этой планете.

— Вы уверены? — осведомился я.

— Да.

— В таком случае мне, похоже, придется вас разочаровать. Вашего крейсера там больше нет.

— Лжете! — воскликнул Эзер.

— Вовсе нет. Видите ли, когда ваш крейсер сбил наш спутник, с него перестал поступать сигнал на беспилотный курьер, запрограммированный совершить скачок, как только сигнал прервется. Что он и сделал.

Там, куда он попал, находились в ожидании его появления несколько ракет. Они, в свою очередь, совершили скачок в пространство Роанока, нашли ваш крейсер и уничтожили его.

— Откуда взялись эти ракеты? — спросил Эзер таким тоном, будто я был младшим офицером его штаба.

— Трудно сказать, — ответил я. — Изготовлены они были на Ноури. Вы ведь прекрасно знаете, что ноури продают свое оружие кому угодно.

Эзер сел и попытался прожечь меня яростным взглядом.

— Я вам не верю, — сказал он после долгого молчания.

Я повернулся к Джейн.

— Он мне не верит.

Джейн бросила мне небольшую коробочку.

— Это его коммуникатор.

Я протянул прибор Эзеру.

— Попробуйте вызвать ваш корабль.

Через несколько минут, после бесчисленного количества чрезвычайно сердитых взвизгиваний, Эзер бросил коммуникатор наземь.

— Почему вы не убили меня? Вы убили всех моих людей.

— Вам ведь было предложено убраться отсюда. Если бы вы послушались совета, все ваши солдаты были бы целы и невредимы, — сказал я.

— Предложено… Вашей секретаршей! — презрительно бросил Эзер.

— Строго говоря, она уже не моя секретарша.

— Отвечайте на мой вопрос! — потребовал Эзер.

— Живой вы нам гораздо нужнее, чем мертвый, — честно признался я. — И один из наших знакомых тоже очень хотел бы, чтобы вы остались в живых. Мы с ним договорились, что передадим вас ему, а он нам тоже кое-чем поможет.

— Генерал Гау… — проговорил Эзер.

— Вот тут вы не ошиблись, — сказал я. — Не знаю, какие у Гау планы относительно вас, но сомневаюсь, чтобы после покушения и тех интриг, при помощи которых вы рассчитывали подчинить себе конклав, ваша встреча, окажется очень теплой.

— Может быть, нам удастся… — начал было Эзер.

— Давайте не будем даже пытаться завести этот разговор, — перебил его я. — Слишком уж резким получается переход — от угроз перебить всех нас до последнего к переговорам.

— Но ведь с генералом Гау вы договорились, — возразил Эзер.

— Ну вот… — вздохнул я. — Между вами есть достаточно серьезная разница. Я нисколько не верю, что вы действительно собирались сохранить жизнь кому-нибудь из моих колонистов, тогда как Гау удалось убедить меня в том, что такое возможно. В этом-то все и дело. Теперь слушайте. Я сейчас передам переводчик моей жене — вот она, рядом с нами, — и она будет говорить вам, что делать. Вам будет лучше слушаться ее, потому что, если вы не станете слушаться, она не убьет вас, но вы, вероятно, очень пожалеете, что остались живы. Вы меня понимаете?

— Понимаю.

— Вот и прекрасно.

Я выпрямился и протянул коробочку электронного переводчика Джейн.

— Запри его в тот контейнер, который мы отвели под тюрьму.

— Считай, что уже заперла.

— Курьер, который мы настроили для связи с генералом Гау, на месте?

- На месте, — подтвердила Джейн. — Я отправлю его, как только устрою Эзера на ночлег. А что мы скажем Союзу колоний?

— Понятия не имею. Думаю, не получая несколько дней от нас сообщений, они сообразят, что здесь что-то случилось. И если они, когда припрутся, застанут нас здесь, то будут очень недовольны. Но до тех пор мы можем смело забыть о них.

— Это совсем не похоже на настоящий план, — сказала Джейн.

— Я знаю, но ничего лучшего у меня на сегодня нет. Да и мелочи все это по сравнению с последними событиями. Черт возьми! Мы все-таки провернули это дельце!

— Нам это удалось, потому что враги были наглыми и безграмотными в военном отношении, — сказала Джейн.

— Прежде всего потому, что у нас есть ты, — поправил я. — Ты все это спланировала. Ты все организовала. Без тебя у нас ничего не получилось бы. И, хотя мне очень не хочется этого говорить, нас спасло то, что ты оказалась полноценным солдатом Специальных сил.

— Я и сама это знаю, — проворчала Джейн. — Но совершенно не хочу сейчас говорить об этом.

Издалека донесся странный звук. Мы не сразу сообразили, что это женский плач.

— Похоже на голос Беаты, — встревожилась Джейн.

Я оставил ее возиться с Эзером, а сам побежал на звук. В паре сотен метров на коленях стояла Беата, низко склонившись над кем-то.

Это оказался Кранджич. Две аррисианские пули все же нашли его. Одна раздробила ключицу, а вторая разворотила грудь. Земля под ним успела пропитаться кровью.

— Безмозглый сукин сын, — сказала Беата, держа Кранджича за руку. — Вечно ты вляпаешься в какую-нибудь историю.

И, наклонившись еще ниже, поцеловала в лоб и закрыла ему глаза.

— Вы, конечно, понимаете, что вам нельзя оставаться на Роаноке, — сказал генерал Гау.

Я сидел напротив него за столом в не слишком-то просторной комнатушке, носившей громкое название конференц-зала. Дело происходило на флагманском корабле генерала, «Доброй звезде».

— Почему же? — с улыбкой спросил я.

Гау ответил не сразу — человеческую мимику он пока что знал лишь в части выражения отрицательных эмоций.

— Потому что вы уцелели, — пояснил он. — Потому что ваша колония не уничтожена, несомненно, к большому удивлению и раздражению Союза колоний. Потому что вы передали врагу жизненно важные для него сведения и получили от него сведения, жизненно важные для вас самих. Потому что вы позволили мне прибыть сюда, чтобы вывезти Нерброса Эзера. Потому что вы сейчас находитесь здесь, на этом корабле, и разговариваете со мной.

— То есть откуда ни взгляни, я — предатель, — подытожил я.

— Я этого не говорил.

— А вам и не положено так говорить. Ведь это я постарался, чтобы вы остались в живых.

— Совершенно верно, — согласился Гау. — Но я имел в виду вовсе не это. Я хотел сказать, что вас нельзя назвать предателем, потому что вы сохранили верность вашей колонии. Вашим людям. Вы ни в малейшей степени не предали их.