— А ведь у нее и вправду есть член! — произнесла одна из дам.

И Диана ответила:

— Это мой член. Эти потаскушки у меня его украли!

Говорила она хрипло — наверное, из-за вина, но может, и от потрясения. Я взглянула еще раз на открытый и разворошенный сундук, которым она так гордилась, и внутри у меня шевельнулся червячок злорадства.

Мне вспомнилась также другая комната, та, которую я старалась забыть и вроде бы в этом преуспела, — комната, где я молча стояла в дверях, а моя любимая дрожала и краснела рядом со своим любовником. При виде Дианы, оказавшейся на моем месте, я невольно улыбнулась.

Похоже, эта улыбка стала последней каплей.

— Мария, — проговорила она (с нею была Мария, а также Дикки и Эвелин: наверное, они явились в спальню всей компанией, чтобы вернуть на место похабную книжонку), — Мария, позови миссис Хупер. Я хочу, чтобы сюда принесли вещи Нэнси: она уходит. А также платье для Блейк. Они обе отправляются назад, в канаву, где я их подобрала. — Произнесено это было холодным тоном, но когда Диана шагнула ко мне, в ее голосе прорезались злые ноты. — Шлюха! Тварь! Поблядушка, сучка, подзаборная девка!

Этими же словами она уже тысячу раз выражала похоть или страсть, теперь же, произнесенные из ненависти, они, как ни странно, почти меня не задевали.

Зену, однако, начало колотить. Дилдо закачался, и Диана, заметив это, взревела:

— А ну снимай!

Зена закопалась в ремнях, дрожащие пальцы не могли совладать с пряжками, и я пришла ей на помощь. Пока мы трудились, Диана честила Зену и недоумком, и уличной девкой, и онанисткой. Дамы в дверях глазели и посмеивались. Одна (как будто Эвелин) кивком указала на сундук:

— Отходи ее ремнем, Диана!

Диана криво усмехнулась.

— Ремнем ей достанется в исправительном заведении, когда она туда вернется.

Зена рухнула на колени и зарыдала. Диана, фыркнув, убрала ногу, чтобы слезы не намочили сандалию. Тут вмешалась Дикки (галстук у нее был ослаблен, поблекшая сирень на лацкане сплющена):

— А нельзя ли еще посмотреть, как они трахаются? Диана, скажи, пусть доставят нам удовольствие!

Но Диана мотнула головой; обращенный на меня взгляд был холодным и неживым, как потушенный фонарь.

— Больше они в моем доме трахаться не будут. Пусть трахаются на улице, как собаки.

Другая дама, вдрызг пьяная, заметила, что, по крайней мере, будет интересно понаблюдать за нами из окна. Но я не спускала глаз с Дианы; впервые за этот ужасный вечер мне в душу закрался страх.

Вернулась Мария с миссис Хупер. У миссис Хупер блестели глаза. С ней был мой старый непромокаемый мешок, который я принесла от миссис Милн и закинула в дальний угол чулана, и порыжевшее черное платье с парой ботинок на толстом каблуке. Под взглядами дам Диана кинула платье и ботинки Зене, потом с брезгливой гримасой сунула руку в мешок, извлекла оттуда смятое платье и пару туфель и кинула мне. Платье было из тех, что я носила в прошлой жизни и числила нарядным. На ощупь оно оказалось холодным и чуть липким, на швах собралась пыль.

Зена тут же натянула на себя жуткое черное платье и ботинки. Я, держа свое одеяние в руках, глядела на Диану и нервно сглатывала.

— Я это не ношу.

— Теперь наденешь, — бросила та, — если не хочешь, чтобы тебя выкинули на Фелисити-Плейс в чем мать родила.

— Выкинь ее в чем мать родила, Диана! — раздался голос у нее за спиной.

Это была леди из Лланголлена, минус цилиндр.

— Я это не надену, — повторила я.

Диана кивнула:

— Отлично, тогда я тебя заставлю.

Не дав мне опомниться и защитить себя, она подошла, вырвала у меня из рук платье и окутала мне голову юбками. Я стала выворачиваться и лягаться, Диана толкнула меня на кровать, прижала одной рукой, а второй продолжала натягивать на меня платье. Я сопротивлялась еще отчаянней, скоро платье лопнуло по шву.

Диана крикнула:

— Да помогите же! Мария! Миссис Хупер! И ты, девчонка. — Она обращалась к Зене. — Тебе что, захотелось обратно в твою треклятую кутузку?

Тут же по мне начали шарить, как мне показалось, десятки рук: дергали платье, щипали меня, хватали за брыкающиеся ноги. Я не могла дождаться, пока они отстанут. Под слоями шерсти было жарко и душно.

Мне досталось по распухшей голове, и там запульсировала боль. Вспоминаю отчетливо, как чей-то большой палец скользнул по внутренней части моего бедра и проник в пах. Может, это был палец Марии. А может, миссис Хупер, экономки.

Тяжело дышащую, одетую в платье, меня оставили лежать на постели. На ногах у меня были зашнурованные туфли.

— Вставай! — скомандовала Диана и, схватив меня за плечо, вытолкала за дверь спальни, потом будуара, в темный коридор.

Дамы последовали за мной. Миссис Хупер и Мария держали с двух сторон Зену. Когда я приостановилась, Диана пихнула меня так, что я чуть не упала.

Тут только у меня полились слезы.

— Диана, ты же не всерьез?

Но она ответила холодным взглядом. Тычками и щипками она меня подгоняла. Мы спустились по лестнице — с этого спирального хоровода запыхавшихся, причудливо наряженных женщин можно было бы писать шествие грешников в ад. Прошли через гостиную, где возлежали на подушках несколько оставшихся дам; они удивленно спросили, что это мы делаем. Одна из нашей группы объяснила, что Диана застала в своей собственной постели своего кавалера и горничную и теперь выкидывает их на улицу — зрелище, на которое стоит посмотреть.

Чем медленней мы шли, тем больше напирала сзади толпа, тем громче звучали смех и непристойные выкрики. На нижнем этаже стало холодно; когда Диана открыла кухонную дверь в сад на задах, порыв ветра ожег мои заплаканные глаза. «Нет, нет, не может быть!» — повторила я. На холоде я быстро трезвела.

Перед глазами возникли моя комната, чулан, туалетный столик, постельное белье; портсигар, запонки, прогулочная трость с серебряным набалдашником; льняной костюм цвета слоновой кости, туфли из такой мягкой и красивой кожи, что однажды я лизнула их языком. Часы с ремешком, чтобы носить на запястье.

Диана меня подталкивала, я обернулась и схватила ее за руку.

— Не выгоняй меня, Диана! Оставь! Я буду хорошей! Оставь меня, я стану тебе угождать!

Под мои уговоры она вела меня все дальше, пока мы не уперлись в высокие деревянные ворота рядом с каретным сараем в дальнем конце сада. Диана раскрыла дверцу в воротах — снаружи была непроглядная темень. Взяв Зену из рук миссис Хупер, она обхватила ее за шею.

— Если ты, ничтожная тварь, еще раз покажешься на Фелисити-Плейс, если я еще раз услышу о твоем жалком существовании — так и знай, отправишься обратно в тюрьму и будешь гнить там до конца дней, я уж об этом позабочусь, как обещала. Понятно?