В царской России этнографические проблемы решали росчерком пера.

Тут важно знать: южные кумыки пришли на берег Каспия за тысячу лет до северных, во времена Великого переселения народов. За долгую жизнь на Кавказе у них сложились свои правила жизни, изменился язык. Например, их селения в XIX веке были из камня, тогда как у северных кумыков из самана. И планировка селений была иной – ближе к городской, то есть с закрытыми кварталами. Конечно, это не единственное, что отличало выходцев с Алтая, которых царизм объединил, назвав кумыками, но память хранит прошлое народа как знак его этнической уникальности. Это отзвук времен, когда тюрки делили себя на орды и тухумы, когда понятие свой – чужой было иным, чем ныне.

Царизм «собрал» народы Кавказа из осколков Кавказской Албании, собрал по своим правилам, меняя людям традиции и нормы быта, старое заставлял забывать, а новое обязывал помнить. Так поступали все агрессоры мира. Но оставалась память народная, тут власть колонизаторов бессильна.

Ныне Сулак малоприметная река, не похожая на пограничную реку, в горах она бурная, а когда выходит на равнину, затихает. На ее южном, «албанском» берегу, у стыка гор и равнины, следы крепости – остались стена, фундаменты башен и курганы. Видимо, сооружение закрывало путь в Кавказскую Албанию, его ныне зовут Беленджером. Город стоял на границе, в нем мирно жили албаны и хазары, потому что были они одним народом тюрками.

Не случайно тюркский язык долго оставался международным языком на Кавказе.

К западу от крепости граница иная, тоже сохраненная в памяти народа. Старики говорят, не все горцы (албанцы) спускались на равнину, иные остерегались стать рабами хазар. Все знали, существует невидимая линия, которую нельзя нарушать. Она идет по склону на высоте двухсот-четырехсот метров и служит границей равнины и гор. Между прочим, говорил о ней и Лев Толстой.

Тянулась та линия далеко, до Бештау (Пятигорска), здесь, за городом, лежал пограничный камень (он ныне там!), от него граница сворачивала на юг, шла до Кавказского хребта и дальше через земли нынешней Грузии. За озером Севан, у реки Аракc, отклонялась к Нахичевани и выходила к берегу Каспия.

Конечно, моя маркировка территории условна, но показывает: Кавказская Албания – это вовсе не районы Азербайджана, как утверждает «официальная» наука, а что-то более существенное, захватывающее Северный Кавказ и Закавказье. Это – родина десятка кавказских народов! К слову, когда я положил на карту схему епархий (провинций) Албанской Апостольской церкви, они, все двенадцать, почти совпали с той, которую рассчитал «этнографическим» путем. На душе стало совсем легко, когда прочитал, что и Рубрук, папский посол, путешественник XIII века, Северный Кавказ называл Албанией… Значит, все сходится.

Первого правителя Кавказской Албании звали Вачаган, то есть хан Вача, он был из династии Аршакидов и известен под прозвищем Храбрый. Его сменил царь Урнайр, главное лицо в политической жизни того времени, это он в 304 году в Дербенте объявил веру в Бога Небесного (монофизитство, или единобожие) религией своего государства, учредил Церковь и Патриарший престол, где учили новообращенных богослужению и приобщали к новой культуре. Его благородные усилия дали язычникам Запада очаг цивилизации, который в 325 году, собственно, и стал колыбелью европейского христианства.

Вот в чем был смысл создания Кавказской Албании – в наведении духовного моста между тюрками и европейцами!

Однако когда я пришел к этой мысли, название государства уже ставило в тупик, топоним не очевиден, каким казался вначале. Да, на древнетюркском языке слово «алп» означает «герой», но позже-то означало «подать», «подданный». Видимо, в Средневековье имело место событие, затерявшееся в водоворотах истории, с него тюркский род алпан потерял былое величие. Когда и как это случилось? Я так и не узнал.

Зато стало известно другое, топоним «Алп» явился в Центральную Европу во времена Великого переселения народов, вместе с всадниками, его там связывали с другим тюркским героем – царем Аттилой. Отсюда, между прочим, Альпы… Это не простое совпадение звуков, а влияние Кавказа на духовную жизнь Европы! Факт фактом, а одна из столиц Аттилы находилась в Альпах, около Инсбрука, местность до сих пор называют «Альпы Аттилы».

Ведь и албанские ханы были «из кочевников», в их среде главенствовала тюркская речь, тюркские нравы. Отсюда удивляющие своим постоянством оценки элиты общества того времени, тюрки стояли во главе едва ли не всех стран, появившихся в годы Великого переселения народов. То был знак эпохи – за знания, за умение управлять приглашали их.

Первым главой Албанской церкви стал внук Григория Просветителя Григорис, тюрк из рода Аршакидов, он известен миру под именем святой Георгий. (О том подробно сказано в моих книгах и на сайте http://www.adji.ru). Говоря о тех годах, я никогда не упускаю из виду важное обстоятельство: после 495 года Кавказскую Албанию начали отторгать от Европы, римский престол запретил упоминать о деянии епископа Григориса и его Церкви. Свободная Церковь албан была нежелательна Риму, издавна привыкшему командовать.

Завязывалась интрига, причина ее по-человечески понятна – зависть. И борьба за власть в христианском мире.

Впрочем, устои Албанской церкви подрывали не только римляне. Арабы сделали Дербент ареной борьбы двух сильнейших государств – Халифата и Дешт-и-Кипчака. Кавказская Албания не участвовала в их войне, потому что сила ее была не в войске – в интеллекте. Избегая беды, албаны перенесли столицу из Дербента в горы, подальше, в тихое селение Гис (Киш), о чем свидетельствует сохранившийся тракт, потом перевели ее в Партав, который, по отзыву очевидца, был «к концу XIX века почти что деревня, лишенная славы былого величия и богатства»… Любопытно, в Дешт-и-Кипчаке тоже было несколько столиц, их устанавливал духовный лидер, потому что, по обычаю тюрков, у кого жил владыка, тот правитель получал титул «царь», а с ним права стольного града.

Одинаковым было и административное устройство этих двух стран. Экономически независимые земли, федерации, там – каганаты, здесь ханства с теми же правами… Роднил и образ святого Тенгри-хана (Бога Небесного), которому поклонялись. Все было одинаковое – тюркское.

Но албаны избегали активной политики. Почему? Они жили в другом мире. Как тибетские монахи, отдавая себя служению религии, науке, искусству, жили во имя духовного подвига. Это и сказалось на политике государства, на обилии монастырей, храмов. И поэтов, философов… Одно имя Низами Гянджеви говорит о небесных высотах их великой культуры.

К сожалению, о той далекой странице истории Кавказа почти ничего не известно, хотя в ней и пытались разобраться ученые разных поколений. Но кто-то останавливал их, причем в ответственный момент. Например, в начале XX века известный востоковед И. А. Орбели провел выдающееся исследование, он изучил три сотни надписей на албанских памятниках. Еще чуть, и прошлое Кавказской Албании читалось бы, как открытая книга. Ученый сдал в типографию монографию и… сам же скупил готовый тираж. Книгу никто не видел, судьба ее не известна поныне.