Марта. Спасибо, не беспокойтесь. Мне достаточно указать, паспорт это или удостоверение личности.

Ян (колеблется). Паспорт. Вот он. Хотите взглянуть?

Она берет паспорт и собирается его прочесть, но в раме дверей возникает старый слуга.

Марта. Нет, я тебя не звала. (Старик выходит. Марта рассеянно возвращает Яну паспорт, так и не прочитав его.) Когда вы туда приезжаете, вы живете у моря?

Ян. Да.

Она встает и как будто собирается закрыть тетрадь; потом, спохватившись, оставляет ее открытой.

Марта (неожиданно строго). Да, забыла! У вас есть семья?

Ян. Была. Но я давно покинул ее.

Марта. Нет, я хочу спросить — вы женаты?

Ян. Почему вы об этом спрашиваете? Ни в одной гостинице мне не задавали такого вопроса.

Марта. Он значится в вопроснике, который раздает нам администрация нашего кантона.

Ян. Очень странно. Да, я женат. Вы должны были, впрочем, заметить мое обручальное кольцо.

Марта. Я его не заметила. Можете ли вы дать мне адрес вашей жены?

Ян. Она осталась на родине.

Марта. Что ж, прекрасно. (Закрывает реестр.) Может быть, я предложу вам что-нибудь выпить, пока вам готовят комнату?

Ян. Нет, я лучше просто здесь подожду. Надеюсь, я вас не стесню.

Марта. Как вы можете меня стеснить? Эта зала для того и существует, чтобы принимать в ней клиентов.

Ян. Да, но когда клиент всего лишь один, он стесняет порою больше, чем толпа посетителей.

Марта (приводя залу в порядок). Отчего ж? Я думаю, вы не собираетесь морочить мне голову всякими глупостями. Я ничего не могу предложить тем, кто приходит сюда позубоскалить. Это давно уже поняли в нашей округе. И вы скоро увидите, что остановились в спокойной гостинице. Сюда мало кто заходит.

Ян. Вряд ли это способствует успеху в ваших делах.

Марта. Какую-то долю выручки мы на этом теряем, но зато обретаем покой. А покой никакими деньгами не купишь. К тому же один хороший клиент куда лучше шумной компании. Хороший клиент — вот что, в сущности, нам нужно.

Ян. Но… (колеблется) но, должно быть, жизнь здесь у вас у обеих не слишком веселая. Вы не чувствуете себя одинокими?

Марта (резко поворачивается к нему лицом). Послушайте, я вижу, пора вас предостеречь. Так вот, войдя сюда, вы пользуетесь только правами клиента. Пользуетесь ими в полной мере. Вы будете хорошо обслужены, и, могу вас заверить, вам не придется жаловаться на наш прием. Но вам не следует беспокоиться по поводу нашего одиночества, равно как не стоит заботиться о том, чтобы нас не стеснить или чтобы ваше появление в зале не застало нас врасплох. Вам предоставлено место клиента, располагайтесь в нем как можно удобнее, оно ваше по праву. Но не выходите за эти рамки.

Ян. Прошу меня простить. Я хотел выразить вам свою симпатию, в мои намерения не входило вас сердить. Просто мне показалось, что мы с вами не совсем посторонние друг другу люди.

Марта. Вижу, мне снова придется повторить вам, что речь вообще не о том, сержусь я или не сержусь. Мне кажется, вы упорно стремитесь продолжать разговор в тоне, который явно вам не подходит, что я и пытаюсь вам показать. И делаю это, поверьте, без всякого раздражения. Ведь нам обоим будет только на пользу, если ни вы, ни я не станем допускать фамильярности. Если же вы по-прежнему намерены говорить языком, не подобающим клиенту, все решится довольно просто: мы откажемся вас принять. Но если вы, на что я надеюсь, поймете, что две женщины, которые сдали вам комнату, ничуть не обязаны при этом допускать более близкие отношения с вами, тогда все будет в полном порядке.

Ян. Ничуть в этом не сомневаюсь. С моей стороны было непростительно дерзко дать вам повод подумать, что я заблуждаюсь на сей счет.

Марта. Невелика беда. Не вы первый пытаетесь перейти на такой тон. Но я всегда выражаюсь достаточно ясно, чтобы с самого начала исключить возможность ошибки.

Ян. Вы в самом деле выражаетесь ясно, и я признаю, что мне нечего больше сказать… пока что.

Марта. Почему нечего? Вам ничто не мешает перейти на язык наших клиентов.

Ян. Что же это за язык?

Марта. Большинство из них беседовали с нами о своих путешествиях, о политике — словом, обо всем, но только не обо мне и не о моей матери. Именно об этом мы вас и просим. Бывало даже, некоторые нам рассказывали про свою собственную жизнь, про то, кто они такие. Все это в порядке вещей. В круг обязанностей, за которые мы получаем деньги, входит в конечном счете и обязанность выслушивать клиента. Но плата за пансион не может, разумеется, включать в себя обязанность хозяев гостиницы отвечать на вопросы клиентов. Моя мать иногда отвечает — по причине своего полного безразличия, но я отказываюсь — из принципа. Если вы это хорошо себе уясните, мы не только придем к согласию, но вы скоро обнаружите, что еще о многом можете нам рассказать и что человек получает порой удовольствие оттого, что его кто-то слушает, когда он начинает говорить о себе.

Ян. К сожалению, я не умею интересно рассказывать о себе. Да это, впрочем, и ни к чему. Если я остановлюсь у вас на короткое время, зачем вам знать обо мне? А если останусь надолго, у вас и без моих рассказов будет возможность понять, кто я такой.

Марта. Надеюсь только, что вы не станете таить на меня обиду за то, что я вам сейчас сказала. Я всегда считала полезным показывать вещи такими, каковы они есть, и не могла позволить вам продолжать разговор в манере, которая в конце концов испортила бы наши отношения. Мои слова продиктованы здравым смыслом. Поскольку до этого дня у нас не было ничего общего с вами, нет никаких оснований и для того, чтобы между нами сразу возникла душевная близость.

Ян. Я уже все вам простил. В самом деле, я и сам знаю, что близость не возникает внезапно.

Входит мать.

Мать. Здравствуйте, сударь. Комната для вас готова.

Ян. Весьма вам благодарен, сударыня.

Мать садится.

Мать (Марте). Ты заполнила регистрационный лист?

Марта. Да.

Мать. Можно взглянуть? Прошу извинить меня, сударь, полиция на сей счет очень придирчива. Да вот, пожалуйста, моя дочь не указала причину вашего прибытия — состояние здоровья, деловая цель или туристическая поездка.

Ян. Скорее всего речь здесь может идти о туризме.

Мать. Вероятно, из-за монастыря? О нашем монастыре говорят много хорошего.