Совет должны будут входить представители самих Внешников, будучи значимой силой на водных артериях и востоке региона. Представители Института, как главного научного образования всего Улья, собственно практикующие примерно те же принципы и подходы в своих делах, как и Академия, правда с поправкой на масштаб. Всё же эти ребята имеют более значимые позиции в мире.

Представители «Детей Стикса», так как данная организация была наиболее многочисленна в Улье, пусть и не с таким массовым влиянием в текущем регионе, по крайней мере пока.

Так же в Совет приглашены представители самых существенных сил региона. А именно представители «Альянса Стабов» с юга, численность коих ныне была самой значимой. А также представительство группировки «Серых», свершения которых последние годы всё больше напоминали экспансию. Стаб за стабом попадали под влияние данной банды. Начиная с самого банального рэкета и навязанного покровительства, они захватывали в свои сферы влияния всё большие территории. Вероятно, при текущих темпах роста, через год-полтора они станут лидерами северной части региона. Что, конечно, не могло быть не замечено иными участниками.

Ну и конечно представительство было предложено Академии. Что безусловно было неким признанием их значимости в регионе. Так, как только это организация из всех представленных, не имела собственных регулярных войск. Ведь даже у Института есть боевое крыло, наличие которого, впрочем, они не афишируют…

С большим сожалением Знахарь посмотрел на предложенную кровать и выбрал более чистое, по ощущениям, кресло для собственного размещения.

В этом стабе, Глебыч должен будет провести некоторое количество дней, признавать сей факт было неприятно, но дело того стоило. Точного времени первого собрания пока не было, что неудивительно, так как проводить первое заседание абы как не стоило. А организационные вопросы, в мире, где нет интернета, решать значительно сложнее. Благо хоть с местом определились, посему, ему придётся подождать. Подождать некоторых своих коллег, и вести о том, что можно начинать.

— Что-ж, это будет, по крайней мере, интересно… — провожая взглядом рухнувшую после удара об стекло муху, вслух произнёс Знахарь.

* * *

Герольд.

С момента побега из горящего стаба прошли сутки. Моцарт пришёл в сознание несколько раньше отмеренного Герольдом срока, что не могло, не радовать. Все же таскать на себе огромного мужика — та ещё затея. Тем более, добраться до транспорта получилось далеко не сразу. Но постепенно, с отдалением от эпицентра, сложности решались сами собой. Герольд даже подумал, что так сказывалось присутствие Моцарта, было в нём что-то, что создавало впечатление благосклонности судьбы…

Машина нашлась всего в паре километров от стаба, причём с приличным количеством горючего, и в целом достойном состоянии. «Дачный внедорожник» Сузуки Витара просто стоял на обочине с открытыми дверями и словно приглашал воспользоваться собой. Моцарт достаточно быстро очухался на заднем сиденье и когда, спустя пару часов неспешной езды, дорога благополучно прервалась, был способен продолжать движение самостоятельно.

Более того, Моцарт, порывов спасать мир, почти не выказывал. Быстро убежденный в том, что все умерли, он лишь грустно мычал что-то себе под нос, то и дело поднимая голову, и с кем-то ожесточенно, но беззвучно дискутируя. Компания этого наивного везунчика, отчего-то не была гнетущей, и Герольд не испытывал привычных порывов остаться в одиночестве. Более того, он и раньше замечал, как сильно изменил его Улей, а сейчас и вовсе сам себя не узнавал. Раньше, он не за что бы не ринулся спасать кого либо, кроме себя самого. А что теперь? Вытащил из пылающего стаба, на себе, совершенно незнакомого человека. Почти год он провёл в Улье. Достаточный ли это срок для таких кардинальных перемен личности? Учитывая случившееся — да. Но найти зерно этих перемен он не мог. Что послужило катализатором изменения приоритетов и привычных паттернов поведения? Куда пропало жгучее желание, движущее им без малого уже десять лет?

Вероятно, этим катализатором был Дар Знахаря. Иных объяснений данному феномену просто нет. Неужели, в той беспроигрышной лотереи Улья, были дополнительные условия. Написанные природой мира, словно мелким шрифтом внизу договора об использовании дара…

Бред.

Или же нет?

* * *

— Тут заночуем? — спрашивал грустного иммунного Герольд, указывая на автосалон с китайским автопромом.

— Само то, согласен. Их последние пару лет много прилетает. Коль пригород рядом, раньше непременно придорожные кафешки кидало. А сейчас эти стекляхи, всё чаще… — оценивающе разглядывая предложенное здание, ответил Моцарт.

— Почему само то? — впрочем догадываясь, спросил Гер.

— Не в чести у заражённых. Еды там не бывает, на все здание дай бог один холодильник с подписанными контейнерами. Воняет опять же китайским автопромом, вот не любит его наш мертвяк. — с гордостью за отечественного заражённого, выдал ответ Моцарт.

— Ну коль не любит…

На удивление, при первичном осмотре, здание реально оказалось почти нетронутым. Лишь разбитые стекла с одной стороны, и пустой постамент, явно намекали на то, что кто-то из иммунных предпочитает автомобили из салона. Иных следов мародерки не было. Целая мебель, рабочие места, как будто даже некая чистота наличествовала. Словно пыль и, казалось бы, неизбежная грязь, также были солидарны с патриотическими Заражёнными, и как следствие обходили этот китайский автосалон стороной…

Разместившись на третьем этаже, в кабинете с крупной надписью «Директор», иммунные поделили между собой диваны, и разбив пополам ночь, приготовились ко сну.

Утром, раскурочив какой-то странный кулер, и с трудом добыв из него воду, иммунные привели себя в порядок, подкрепились остатками пайка, который Герольд всегда носил в походном рюкзаке. И пополнив запасы спиртного из коллекции «Директора», направились в сторону стаба. Исходя из тех куцых карт, коими Цепа снабжал подчинённых для операции, Герольд с Моцартом построили примерный маршрут и продолжили неспешный переход. До цели было чуть больше восьми километров. Приличное расстояние для осторожных рейдеров без соответствующего транспорта. И если ранее, автомобилем Гер вынужден был воспользоваться в связи с отключенным от мира Моцартом, то теперь рисковать, не имея специализированный транспорт, не было никакого смысла. Везение, как известно, рано или поздно кончается. Выживать на нём постоянно не выйдет. Голова для этого более стабильный ориентир… Посему прибегли к традиционному способу перемещения. Идёшь тише, пройдёшь дольше. Разговоров во время перехода также не вели. Всё же болтовня — дело не безопасное, да и тем, как таковых не было. Каждый думал о своём.

* * *

До стаба добрались лишь на третий день после исхода. Моцарт, очень быстро потерявший интерес к чему-либо кроме алкоголя, наконец смог отдаться этому делу целиком. Вероятно, так он заливал некие собственные душевные терзания. Впрочем, Гер этому был искренне рад, так как ему необходимо было спокойно и