– И как это все согласуется с блестящей теорией Эдмундса? – спросила Бакстер, когда они зашагали обратно к своей машине.

– Не знаю, – ответил Финли.

– Никак не согласуется. Она по собственной воле решила с ним бежать. А потом охотно сменила тачку. Как ты не понимаешь, он не убить ее пытается, а спасти!

– Вот найдем его, тогда и узнаем.

Бакстер засмеялась, будто Финли сморозил наивную глупость:

– Проблема в том, что мы его искать не будем.

Ожидая напротив крохотного окошка регистратуры в приемном отделении больницы Святой Анны, Эдмундс в который раз перечитывал информационные плакаты Службы здравоохранения. Каждый раз, когда перед очередным небрежно одетым сотрудником с жужжанием открывалась бронированная входная дверь, он с надеждой поднимал глаза. Идея приехать сюда уже не казалась ему такой удачной, он и сам не знал, что собирался выяснить, потратив на дорогу добрых пять часов.

– Детектив Эдмундс? – наконец обратилась к нему утомленная нескончаемыми хлопотами женщина и повела по лабиринту безрадостных коридоров, останавливаясь лишь для того, чтобы приложить карточку каждый раз, когда им преграждала путь дверь.

– Я доктор Сим, один из ведущих ССПР[11] этой больницы, – сказала она так быстро, что Эдмундс даже не успел записать в блокнот бессмысленную аббревиатуру. – Затем взяла в руки кипу бумаг, покопалась в ней, вытащила какой-то документ и переложила его в ячейку другому врачу. – Вы хотели поговорить о нашем бывшем…

В этот момент дама углядела коллегу, с которым ей нужно было срочно переговорить, бросила «извините!» и побежала по коридору, оставив Эдмундса стоять перед дверью комнаты отдыха. Тот, как и подобает джентльмену, открыл дверь перед старухой, которая проковыляла мимо него, даже не удостоив взглядом. Большинство из собравшихся в комнате пациентов сидели перед оравшим на всю громкость телевизором. У окна читал мужчина, еще одного одолел приступ ярости, и он в сердцах швырнул через всю комнату ракетку для настольного тенниса.

– Детектив! – позвала его с другого конца коридора запыхавшаяся женщина.

Эдмундс захлопнул дверь и поспешил к доктору.

– Сейчас мы пойдем ко мне в кабинет, но по дороге заглянем в жилое крыло, – сказала она, – я захвачу для вас карту Джоэла.

– Джоэла? – остановился Эдмундс.

– Ну да, Джоэла Шепарда, – нетерпеливо ответила она и только после этого осознала, что детектив не говорил ей, о ком приехал наводить справки.

– Джоэла Шепарда? – повторил Эдмундс, больше для себя.

Это имя фигурировало в списке архивных дел, которые запрашивал Волк, но молодой детектив отмел его, решив, что к их нынешнему расследованию оно отношения не имеет.

– Простите, – сказала женщина и нервно потерла утомленные глаза, – я почему-то решила, что вас заинтересовала его смерть.

– Нет-нет, – быстро ответил Эдмундс, – видимо, я не так выразился… расскажите мне о Джоэле Шепарде.

Доктор слишком устала, чтобы обращать внимание на резкую смену его настроения.

– Джоэл очень страдал, но в душе был очень добрым молодым человеком. – Эдмундс вновь вытащил блокнот. – Он страдал острой формой паранойи, шизотипическим расстройством, мучился от постоянных, навязчивых галлюцинаций, – объяснила она, открывая дверь бывшей палаты Джоэла, – но с учетом его прошлого, это и не удивительно.

– Может, напомните мне, если вас не затруднит, – попросил ее Эдмундс.

Доктор вздохнула.

– Сестра Джоэла умерла, ее жестоко убили. Он, в свою очередь, безжалостно отправил на тот свет тех, кто это сделал. Зло порождает зло.

В палату пока никого не поселили. Свежевыбеленные стены так и не смогли скрыть зловещие тени мрачных крестов, проступавшие сквозь новый слой мела. На полу под ногами валялись вырванные из Библии страницы, дверь была изуродована глубокими царапинами.

– Иногда нельзя просто взять и вычистить то, что оставляют после себя наши самые тяжелые больные, – грустно сказала доктор, – у нас хоть и не хватает мест, но эту палату нам пришлось закрыть на замок, потому как поместить в нее кого-то другого мы пока не можем.

В комнате стоял холод, воздух был затхлый и зловонный. Эдмундсу не хотелось проводить здесь времени больше чем нужно.

– Как он умер? – спросил он.

– Самоубийство. Смертельная доза лекарств. Мы до сих пор не понимаем, как это могло произойти. Наш персонал тщательно следит за каждой таблеткой. И как он ухитрился накопить их столько, что…

Женщина осеклась, вдруг осознав, что размышляет вслух.

– Он как-то оправдывал совершенные им убийства? – спросил детектив, поглаживая пальцами самый заметный и большой крест.

– Никак. Напрямую он об этом не говорил. Джоэлу казалось, что демон, а может даже сам дьявол, ради него забрал себе их души.

– Демон?

– Вы сами меня спросили, – пожала плечами доктор, – галлюцинации поглощали его без остатка, он свято верил, что заключил сделку с дьяволом и что тот рано или поздно явится и возьмет свое.

– Что он имел в виду?

– Душу, детектив, душу, – ответила она и посмотрела на часы, – как в «Фаусте».

– В «Фаусте»? – переспросил Эдмундс, пытаясь припомнить, где он совсем недавно слышал это имя.

– Или в легенде о гитаристе Роберте Джонсоне, который якобы повстречал на пыльном перекрестке Сатану и заключил с ним сделку в обмен на умение играть блюз…

Эдмундс кивнул, наконец-то уловив смысл аллегории. Несколько смутных крестов на стенах, казалось, стали темнее, чем раньше, хотя он понимал, что это всего лишь игра воображения.

– Вы не могли бы показать мне палату Вильяма Коукса? – спросил детектив, направляясь к двери, чтобы побыстрее покинуть мрачное помещение.

Доктора его просьба удивила.

– Не понимаю, какое…

– Я лишь одним глазком взгляну, – проявил настойчивость Эдмундс.

– Ну хорошо, – раздраженно бросила она, повела его по коридору и распахнула дверь, ведущую в еще одну свежевыбеленную комнату. На спартанской мебели вразнобой валялись одежда и личные принадлежности. – Я уже вам говорила, мест у нас не хватает.

Эдмундс прошелся по палате, внимательно всматриваясь в безликий пол, лег на живот и заглянул под железную кровать. Потом подошел к голой стене и стал водить руками по свежей побелке.

– Могу я спросить, что вы ищете? – в замешательстве спросила врач.

– То, что вы не смогли вычистить, – пробормотал Эдмундс, встал на кровать и стал осматривать стену за ней.

– Когда палата освобождается, мы составляем подробный отчет о ее состоянии. Если бы здесь что-нибудь осталось, мы бы знали.