Однако королева Эзена для разговоров с влиятельными персонами державы могла отрядить даже лошадь. Никто не посмел бы шепнуть другому, что здесь что-то не так.

За ней стояло не только множество прекрасных родов, которым минувшая война прибавила значения и блеска. Она имела поддержку, которой до сих пор не получал ни один дартанский правитель, — ее полюбил народ, всеми в Золотом Дартане презираемая и никем не замечаемая сила, окрепшая под правлением завоевателей из Кирлана. Первая Провинция Вечной империи оставалась таковой слишком долго для того, чтобы в сознании миллионов простых людей ничего не изменилось. Оказалось, что к положению дел, существовавшему много веков назад, возврата уже нет. В частных владениях до сих пор сидели темные полуневольники — но только там. В перешедших к дартанскому государству владениях Вечной империи все выглядело иначе, в них жили обладающие правами свободные люди, обязанности которых заключались в принесении дани или уплате налогов — и немногим больше. Королева не могла и не хотела лишать этих людей привилегий, к которым те привыкли. Сохранив их, она в мгновение ока создала дартанский народ, стоявший за нее стеной. Эти массы крестьян и горожан еще недавно принадлежали к «народам Шерера», имели говорившего на чужом языке правителя, сидевшего в далеком Кирлане… Превратившись в подданных собственной королевы, они почувствовали себя дартанцами.

Кочевые армектанские племена, до того как создать княжества, а позднее могущественное королевство, постоянно сражались друг с другом, но определяли свою идентичность прежде всего отношением к тварям из земель Алера; настоящим «чужим» был похожий на зверя алерец, но не «арм», или человек. Отсюда вел короткий путь к появлению «арм эйни», настоящего человека, человека чистой крови, защищавшего Армект — Край Людей. Это не был пришелец с далекого юга, никогда не видевший полузвериных алерских орд. Армектанский народ возник раньше, чем королевство под названием Армект, позднее же это королевство показало завоеванным народам нечто новое и неизвестное, отсутствовавшее в сознании крестьянина, для которого мир заканчивался за межой, а единственным господином был «благородный господин рыцарь из большого замка возле бора».

Теперь, однако, очень многие носители славных фамилий не хотели примириться с подобной реальностью, и новой, и старой одновременно, — с королевством Дартана, в котором мало что изменилось, кроме названия и сидящей на троне особы. Оно до сих пор напоминало провинцию Вечной империи, устроенную на армектанский манер.

Какими бы путями ни бежали мысли красивой толстушки в парчовом платье, пришли они именно к этому.

— Примешь ее завтра? — спросила она.

— Кого? А, эту… ее княжеское высочество госпожу Б. Расалену?

— Угу. Ты все шутишь над такими людьми, но именно им приходится защищать тебя от козней армектанки.

— О нет, — посерьезнев, сказала королева. — Это я их от нее защищаю. Они в безопасности до тех пор, пока я живу в этом дворце. Кирлан не забудет, сколько домов стояло на моей стороне во время минувшей войны. И готов выставить счет.

— Ошибаешься, Эзенка. Твоя власть — власть страха, тут ты права. Они знают, что, перестав поддерживать тебя, они отдаются на милость Кирлана. Но скоро кому-нибудь придет в голову, что отказ от поддержки связан с некими условиями. Они продадут тебя за обещание безнаказанности. И Армект завоюет Дартан во второй раз, точно таким же образом, как и в первый. Руками дартанских рыцарей.

— Преувеличиваешь.

— Нет, ваше высочество. — Когда Анесса говорила «ваше высочество», это означало, что разговор окончен… или, напротив, настоящий разговор только начинается. — Не преувеличиваю. Руки дартанских рыцарей не обязательно должны держать мечи. Достаточно того, что они будут приложены к груди. Ты уже забыла, что было три года назад? Крестьяне, рыбаки, горожане — все они могут ощущать себя дартанцами, даже исконными дартами. Но дартанский рыцарь никем себя не ощущает — только собой, носителем своих родовых инициалов, наследником славы своего дома. Поторопи войну! Пока что тебе незачем опираться на копья своих вассалов, у тебя достаточно живущего на жалованье войска, чтобы Армект развалился под его ударом. Но потом все изменится.

— Ты все говоришь и говоришь.

— А ты начни меня наконец слушать. Императрица Верена такая же, как и ты, упрямая баба, которая ничего не боится, и меньше всего стоящих перед ней проблем. Она решит их одну за другой. Не успеешь оглянуться, как у нее будет армия, которая разобьет твои верные отряды; достаточно того, чтобы крупнейшие дартанские дома ни во что не вмешивались. Сегодня это не удастся, рыцарству пришлось бы поддержать Дартан, чтобы навлечь на тебя поражение. Никто тут еще к подобному не готов. Но через несколько лет?

— Я не стану завтра объявлять войну Армекту, Жемчужина, — сухо сказала Эзена, все еще лежа на полу; перевернувшись на бок, она подперла голову рукой. — Сперва должна объявить о повиновении Гарра. У Дартана нет флота, о чем ты знаешь не хуже меня. И пока что не будет, ибо за деньги я могу купить многое — корабли, оружие… но не опытные команды моряков. Сто кораблей с сухопутными крысами на борту ни на что не годны. Впрочем, сто кораблей я не куплю, самое большее могу их построить. А на это потребуется время.

— Ну да, но высокородные гаррийские семейства как раз перегрызлись между собой, и восстания этим летом не будет. Впрочем, они там оглядываются на тебя точно так же, как и ты на них, предпочитая, чтобы волнения начались после того, как вспыхнет война на континенте. Договорись с ними наконец, и ударьте вместе: ты здесь, они у себя.

— Опять ты за свое: договорись с ними да договорись… С кем, с гаррийцами? — резко спросила королева. — Мне снова тебе объяснять, кто такие гаррийцы? Они пинком вышвырнут из воды все наши торговые корабли, как только начнут хозяйничать на своем острове. Я не хочу, чтобы они победили. Я хочу лишь, чтобы они потопили хотя бы половину армектанского флота, а свой потеряли полностью. А тогда, как преданный вассал, я пошлю Верене столько войска, сколько она потребует, и надеюсь, что, когда они вернутся с войны, под небом Шерера не будет уже никого, кто говорит со своими детьми по-гаррийски… Если бы мне пришлось иметь в соседях независимое гаррийское королевство, — сказала Эзена, показывая большим пальцем за спину, — то, пожалуй, я предпочла бы до смерти приносить вассальную присягу у ног моей доброй армектанской госпожи, достойнейшей императрицы Верены.

— Когда распадется Вечная империя, гаррийцы и так вернут себе независимость.

— Но у меня уже не будет врага в Кирлане. Может, они и вернут себе независимость, но весьма хрупкую после только что проигранной войны. Островная независимость без флота? Если же они сейчас победят, то потом будут лишь смотреть, как две бабы на континенте горстями выдирают друг у друга черные кудри.

Жемчужина пожала плечами.

— Поступай как хочешь. Я в военных делах не разбираюсь, для этого у тебя есть Йокес, Эневен и прочие командиры. Но я разбираюсь в людях. Ты шутишь над задолжавшей провинциалкой, которая благодаря одному разговору могла бы стать твоей союзницей, а станет врагом. Ибо она никогда не забудет, как ее сегодня унизила дартанская королева, ради каприза притворившись своей собственной Жемчужиной.