Больше всего интриговала Монро загадочная сдержанность полковника. Размышляя над фактом использования устройства для изменения голоса и замечанием адвоката, сделанным миссис Уэлдон, что ее подруга подозрительно хорошо информирована о подробностях семейных проблем Локайер-Фоксов, сержант все больше приходил к неизбежному заключению, что Дарт Вейдер является близким родственником полковника.

Он также припомнил и то, что через несколько часов после смерти жены Джеймс Локайер-Фокс обвинил своего сына в ее убийстве…

* * *

На звонок к двери подошел Джулиан. Он взглянул на удостоверение Монро, молча выслушал его просьбу о разрешении пройти в дом и побеседовать с миссис Бартлетт, затем пожал плечами и широко распахнул дверь перед полицейским.

— Она там, — сказал он, проводив его до гостиной. — С тобой хочет поговорить следователь из полиции, — сообщил он Элеоноре совершенно безразличным тоном. — Я поднимусь к себе в кабинет.

Монро заметил, как ужас, отобразившийся на лице женщины, мгновенно сменился чувством облегчения, едва муж объявил о своем уходе, поэтому сержант поспешил преградить ему дорогу.

— Я бы рекомендовал вам остаться, сэр. То, что я собираюсь сказать, имеет самое непосредственное отношение ко всем членам вашей семьи.

— Думаю, я в любом случае буду исключением, — холодно ответил Джулиан.

— Почему вы так уверены, сэр?

— Потому что я только сегодня узнал о треклятых телефонных звонках. — Он бросил взгляд на непроницаемое лицо сержанта. — Ведь вы пришли сюда из-за них, не так ли?

Монро взглянул на Элеонору.

— Не совсем. Миссис Уэлдон сообщила, что на территорию Шенстедской фермы проник некто неизвестный, и она полагает, что вашей супруге может быть известно, кто он такой. Незнакомец появился вскоре после того, как полковник Локайер-Фокс и его адвокат дали ей прослушать записи со звонками, в ходе которых миссис Бартлетт и какой-то мужчина предъявляли полковнику одинаковые обвинения. Миссис Уэлдон считает, что звонивший и человек, проникший на территорию фермы, — одно и то же лицо. Надеюсь, миссис Бартлетт сможет пролить определенный свет на упомянутую ситуацию.

На лице Элеоноры появилось такое выражение, словно ее оглушили.

— Я вообще не могу понять, о чем вы, — выдавила она.

— Прошу прощения. Очевидно, я недостаточно ясно объяснил суть дела. Миссис Уэлдон полагает, что незнакомец, проникший на территорию фермы, является инициатором кампании против полковника Локайер-Фокса. Кроме того, она считает, что он находится среди бродяг, разбивших лагерь в Роще неподалеку от поселка… Еще она говорит, что вы, вероятно, беседовали с ним сегодня утром, так как, по ее мнению, после той беседы начали вести себя чрезвычайно странно. Названный человек пользуется устройством для изменения голоса для маскировки, но миссис Уэлдон уверена, что вы его знаете.

Нижняя челюсть Элеоноры отвисла.

— Какая поразительная нелепость! — выпалила она. — Прю фантазерка… И всегда ею была. На вашем месте я бы вообще усомнилась в существовании какого-то незнакомца, ведь ради того, чтобы привлечь к себе внимание, она способна выдумать все, что угодно. Думаю, вам известно, что она поругалась с мужем и он собирается с ней разводиться?

Монро на сей счет ничего известно не было, но подобные вопросы с миссис Бартлетт обсуждать он не собирался.

— Она очень напугана, — сказал он. — По ее словам, этот человек зверски убил собаку полковника и бросил ее у входа в Особняк.

Элеонора нервно перевела взгляд на мужа.

— Мне ничего не известно ни о каком убийстве собаки.

— Вам очень хорошо известно, что собака погибла, миссис Бартлетт. Миссис Уэлдон сказала, что вы даже радовались ее гибели… — сержант сделал паузу, чтобы подчеркнуть значимость следующей фразы, — и говорили что-то насчет того, что туда им всем дорога.

— Неправда!

Джулиан не собирался выгораживать Элеонору — напротив, он решил поддержать высказываемые против нее обвинения.

— Нет, что ты, милая, это очень на тебя похоже, — сказал он. — Ты всегда ненавидела старого беднягу Генри. — Он повернулся к Монро. — Садитесь, сержант, — пригласил он, указывая на кресло и направляясь к другому. — Я и не подозревал, что тут может быть нечто большее, чем просто, — он сделал жест крайнего отвращения, — унизительная история о том, как моя жена и Прю Уэлдон звонили по телефону. Кажется, я действительно ошибался. Что же на самом деле происходит?

Усаживаясь в кресло, Монро внимательно наблюдал за тем, как меняется выражение лица Элеоноры. Совсем не похожа на свою толстую подружку — штучка покруче и похитрее, — но в ее взгляде не меньше, чем во взгляде Прю, чувствовалось ощущение надвигающейся неизбежной катастрофы.

Подобная мысль промелькнула и в голове Мартина Баркера, когда Белла попыталась сделать вид, что в ее автобусе нет кровати для Вулфи только потому, что он предпочитал спать, свернувшись калачиком, в спальном мешке на банкетке.

— Вулфи у нас самый настоящий кочевник, — сказала она с наигранной беспечностью, хотя морщинки на лбу выдавали озабоченность. — Ты не любитель кроватей, правда, миленький?

Глаза мальчика еще больше расширились. Казалось, ужас был постоянным спутником Вулфи и становился все сильнее, чем ближе они подходили к темному автобусу. Белла сделала несколько попыток отправить мальчика в один из других автобусов, но он хватался за полы ее куртки и решительно отказывался оставаться один. Баркер делал вид, что ничего не замечает, но на самом деле его всерьез заинтересовала связь мальчика со стоящим с краю автобусом.

В отчаянии Белла обняла Вулфи за плечи и повернула его лицом к себе. «Ну хоть немножко будь ты повеселее, детка, — мысленно взмолилась она. — Если не перестанешь дрожать, ты просто не сможешь идти дальше». Да и вести его с собой было все равно что тащить яркую неоновую надпись «Нам есть что скрывать!». Мы всего лишь тупые приманки, а негодяй, что зазвал нас сюда, шныряет по поселку.

Белла злилась на Лиса не только из-за того, что он навлек на них полицию, но еще и потому, что лишь безумец способен до такой степени запугать ребенка, что один вид формы доводит его чуть ли не до обморока. Ей хотелось отвести Баркера в сторону и рассказать ему все начистоту: мать пропала, брат тоже пропал, ребенок говорит, что у него синяки на теле. Но ведь Вулфи будет все отрицать. Белла была уверена, что он не подтвердит ее слов. Полиции мальчик боялся гораздо больше, чем Лиса. Для любого ребенка плохой отец все-таки лучше, чем полное отсутствие родителей.

И то, что Лис ушел из лагеря, Белла знала только со слов Вулфи. А что, если он никуда не уходил? Или успел незаметно вернуться через лес и теперь наблюдает за ними из своего автобуса? Что тогда? Не попадет ли мальчик в гораздо более худшую ситуацию? И не этого ли на самом деле он больше всего и боялся? Что Белла сделает или скажет что-то такое, что разозлит Лиса?