В отличие от «Ларги», на «Маламуте» можно было не соваться в проезд через промзону, а петлять между руинами прямо по ней. Именно так наши ездоки и поступили, ибо предчувствовали: если Годзилла потоптался по проезду, этот путь стал для снегохода непроходим. А пока они, опасаясь попасться на глаза недругам, с оглядкой пробирались к реке и пережидали в каких-то развалинах, когда улетят армейские вертолёты, всё интересное на берегу завершилось. Достигшим проруби Арабеске и Чёрному Джорджу оставалось одно: осматривать лёд в надежде, не блеснёт ли вдруг среди разбросанных на нём фрагментов тел алмаз весом в пятьсот карат. Единственная примета, которая могла помочь опознать мои останки и оставить обо мне добрую память не только нашедшему их, но и двум-трем поколениям его потомков…

Наша с доктором история была не настолько короткой, чтобы поведать её в двух словах. И потому для начала я предложил нашей вновь воссоединившейся компании убраться отсюда подальше. Арабеска тут же припомнила пару-тройку пригодных для ночевки мест, какие «светочи» показывали ей на карте во время их пешего рейда к «Лототрону». И какие мы могли быстро отыскать даже в темноте.

Выбор единогласно пал на расположенный выше по течению реки прибрежный ресторанчик. Снег засыпал его целиком, но Динара знала секрет, как проникнуть внутрь этого здания. Взорвав над ним плазменную гранату, можно было протаять в сугробе воронку, вода из которой тут же стекала в один из чердачных люков ресторанчика и заодно указывала вход в него. И даже если ночью эту лазейку опять завалит снегом, мы всегда могли проделать её заново, только на сей раз взорвав гранату изнутри, а не снаружи.

На том и порешили. Утопив «Маламут» в проруби, дабы его приметный след не направил за нами в погоню чистильщиков, мы собрали кое-какое оружие, вещи и двинулись в путь. Обычные человеческие следы были уже не так подозрительны — мало ли какие забредшие сюда на запах жареного мародёры могли их оставить. Несомненно, колея от неизвестного гусеничного вездехода на другой стороне проруби показалась бы армейским дознавателям гораздо любопытнее…

— И куда вы теперь, Геннадий Валерьич? — полюбопытствовал Жорик, когда спустя пару часов все мы собрались вокруг походной горелки в одном из кабинетов вышеупомянутого ресторанчика. В нём, погребённом под снегом, было темно, как в могиле. Даже сверкай сейчас над Новосибирском солнце, здесь не стало бы ни на йоту светлее и жизнерадостнее. Зато теперь нас не донимал ветер, да и холод ощущался не так остро, как снаружи.

— В Москву, — ответил за меня Свистунов, потягивая с блаженным видом заправленный коньяком кофе, заваренный нами на горелке в трофейных солдатских кружках.

— В Москву, — сонно пробормотала Динара, положив голову на плечо Жорику и прикрыв веки. Ужин, тепло и покой разморили её раньше остальных. И потому последнюю часть нашей истории она слушала, постоянно клюя носом, пусть даже я рассказывал ей и Дюймовому о довольно жутких вещах.

— В Москву… — задумчиво повторил за ней Чёрный Джордж и нахмурился.

Я не просил их с Арабеской сопровождать меня и доктора в нашем грядущем крестовом походе на Химкинское Городище, к «Альтитуде». Эти двое должны сами определиться, как им быть. И если у них на ближайшее будущее имеются иные планы, я не вправе заставлять Динару и Жорика их отменять. В конце концов, охота на Умника и «Лототрон» касалась напрямую лишь меня и Тиберия. И мне не хотелось, чтобы и без того настрадавшиеся этой зимой друзья встревали по моей вине в новые и, возможно, более тяжкие проблемы.

— Почему бы и нет? Главное, лишь бы не опять в Крым, а то меня от него всего трясет и тошнит, — спустя минуту вновь заговорил Дюймовый, чем фактически подтвердил свою готовность составить нам компанию. — А у вас есть план, каким макаром мы это дело провернём? Или поступим, как всегда: вышибем ворота, ворвёмся в этот гадюшник и разнесём его к едрёне фене?

Отсутствие возражений со стороны Арабески, которая хоть и сидела в полудреме, но ещё не спала, также следовало воспринимать как согласие с выбором своего нынешнего кавалера. Что ж, их право. Отговаривать добровольцев, желающих расхлебывать заваренную мной кашу, я не стану. Да это, похоже, и бесполезно.

— Ну, а как без плана-то? Само собой, кое-какие стратегические задумки у нас уже имеются. Осталось только их хорошенько обмозговать, и дело в шляпе, — ответил я. Слукавил, конечно. Пока что ничего толкового, кроме намерения обратиться за советом к Мерлину, у меня в мыслях не было. Но надо же как-то подбодрить Жорика, дабы он ненароком не разуверился в своём наставнике.

— Обмозгуем, о чём разговор! — деловито заверил меня Чёрный Джордж, не отрывая задумчивого взгляда от дрожащего пламени горелки. И, уверенно кивнув, добавил: — Раз вы знаете, что нам делать, это здорово. Всегда бы так, эх… Что ни говорите, Геннадий Валерьич, а хороший стратегический план — это уже совсем другая история…