В отчете майора Ёмихина, который с 9 по 24 февраля 1942 года был прикомандирован главнокомандованием сухопутных сил к 4-й армии с целью выявления настроений на фронте, констатировалось, что моральный дух в войсках начал укрепляться только с середины февраля, когда ослабли наступательные действия русских.

«После всего того, что пришлось пережить нашим войскам, вызывают удивление их бодрое настроение и выдержка. Моральная подавленность, связанная с отходом, преодолена… Боевой дух поддерживается только надеждами на замену фронтовых частей, предоставление отпусков и весеннее наступление. Солдаты и младшие офицеры связывают с этим наступлением надежду на поворот в своей судьбе. Снова начнется движение вперед, снова наступит доброе летнее время… Оценивая эти отчеты о настроениях на фронте, следует учитывать, что солдат, если с ним заговаривает начальник, старается показать себя с лучшей стороны, а тем более когда он узнает, что этот начальник из очень высокой инстанции».

Но если в войсках настроение улучшилось, то положение в оперативных штабах, начиная от дивизии и выше, было совершенно другим.

В настроении командиров соединений чувствуются глубокая горечь по поводу происшедшего и большая тревога за будущее, то есть за ближайшее развитие событий. Наряду с бесконечными нареканиями по поводу организации снабжения, и главным образом зимним обмундированием, многие высказывают мнение, что «зимой катастрофы можно было бы избежать, если бы к нам прислушивались. Мы предупреждали, как только могли. Нас никто не слушает, наши доклады не читаются, а если и читаются, то не принимаются всерьез. Никто не желает знать правды…»

Другой без конца повторяющийся упрек сводится к следующему: решение отвести войска слишком запоздало.

«Мы знаем средства обороны, но у нас связаны руки. Самостоятельных решений мы принимать не вправе. Выполнение общего приказа о безоговорочном удержании позиций, объявленного войскам в торжественной обстановке, а через несколько часов опрокинутого под напором событий, приводит лишь к тому, что вместо планомерного отхода происходит отступление войск, теснимых противником. Вследствие этого возникают тяжелые, невосполнимые потери в людях и технике».

Среди отдельных офицеров группы армий «Центр» на основе каждодневных фронтовых наблюдений сложилось убеждение, что необходимо поднять голос протеста против руководства Гитлером армией, ибо он своими действиями доказал, что ведет Германию к катастрофе.

Потери, понесенные в зимние месяцы, были невосполнимы. И если Гитлер находил их не очень серьезными, то ОКХ вынуждено было после окончания зимней кампании весной 1942 года констатировать, что «большие потери в людях и технике, понесенные в ходе прошлых боев на Восточном фронте… могли быть покрыты за счет пополнений из Германии только частично».

Гитлер заявил 28 января 1942 года:

«Если эта война обойдется нам в четверть миллиона убитых и 100 тыс. инвалидов, мы восполним потери благодаря значительному увеличению рождаемости». И еще: «Если прольется кровь, то я не буду мешать, так как настоящее мировое господство… может основываться только на собственной крови».

Несмотря на все предпринимаемые усилия, нельзя было избежать того, что подвижность дивизий значительно сократилась, а это вело к снижению боеспособности войск. В действительности людские и материальные потери немецкой армии на Восточном фронте, в особенности группы армий «Центр», были настолько велики, что все попытки в достаточной мере восполнить их оставались безрезультатными[316].

Хотя людские потери немецких соединений в России за декабрь составили 77 857 человек[317]и за январь — 87 082 человека и были по сравнению с прежними потерями за месяц незначительными, но, учитывая, что пополнение в людях могло осуществляться только за счет сельского хозяйства, торговли и промышленности, их последствия оказались тяжелее, чем последствия потерь в начале кампании. Потери немецкой сухопутной армии на Восточном фронте составили к 31 января 1942 года 917 985 человек, в том числе 28 935 офицеров. В одной только группе армий «Центр» некомплект составил 381,5 тыс. человек. Потери ВВС на Восточном фронте на это время насчитывали 18 098 человек. Несмотря на усилившуюся переброску подкреплений в последующие месяцы, все же не удалось даже приблизительно восполнить потери в численном составе немецкой армии на Восточном фронте. В одном документе ОКВ «О боеспособности вооруженных сил весной 1942 года» отмечалось, что полное восполнение зимних потерь невозможно. К 1 мая 1942 года в немецкой армии на Восточном фронте все еще существовал некомплект 625 тыс. человек. Соединения группы армий «Юг» располагали всего лишь 50 %, а группы «Север» и «Центр» — только 35 % своего первоначального состава[318].

В период с 22 февраля по 1 мая 1942 года сухопутные войска на Восточном фронте получили пополнение 1 млн человек за счет промышленности. Чтобы восполнить большой некомплект, Кейтель вынужден был 31 марта 1942 года отдать приказ о том, что на время войны добровольцы по достижении 17 лет могут призываться в вермахт или войска СС без согласия родителей.

Резервов больше не было[319]. Имеющиеся людские ресурсы могли использоваться только для пополнения группы армий «Юг», которая в 1942 году должна была принять на себя основную тяжесть боевых действий. Об изъятии рабочих из промышленности и передаче их вооруженным силам не могло быть и речи, так как это привело бы немецкую промышленность к катастрофе. В одной только военной промышленности общая потребность в рабочей силе составляла до июля 1942 года 1,4 млн человек, а значит, 900 тыс. человек не хватало.

Тяжело сказались также материально-технические потери, которые в зимние месяцы, во время отступления немецких соединений, сильно возросли. Особенно большие потери в начале русского контрнаступления немцы понесли в танках: с 1 по 20 декабря — 242 машины.