были вложены и деньги моей мамы, так что на определённую долю я могла претендовать, это раз. А два — мне почудилось в Сашиных словах нежелание что-то менять. Привязка Эстефании ещё работала, хоть и слабела с каждым днём.

— Купишь мне маленькую однокомнатную квартиру, и я не буду настаивать на разделе имущества, — предложила я. — Саша, твои чувства ко мне наведённые, они скоро закончатся. И чем быстрее мы разъедемся, тем безболезненнее это произойдёт.

— Но есть ещё клиника, — задумчиво сказал он. — В свете узнанного вчера я не уверен, что смогу оказывать ту помощь, за которой ко мне обращаются.

— Саш, если я смогу тебя чему-нибудь научить, я научу. Но, сразу предупреждаю, что по целительским практикам у Эстефании был только самый базовый уровень, больше направленный на то, чтобы лечить себя, а значит, тебе придётся адаптировать её знания, чтобы уменьшить потерю магии.

— А она?..

— Она не адаптировала, потому что не собиралась этим серьёзно заниматься. Но ты же хочешь серьёзно?

Он неуверенно кивнул и внезапно захохотал.

— У меня в голове не укладываются вместе серьёзно и магия, — пояснил он сквозь смех. — Мне всё это кажется каким-то диким сюром.

— Мне тоже, Саша, — сказала я. — Знаешь, я уже отказалась от этой жизни и пыталась принять ту. А теперь я вернулась и нужно опять начинать всё с нуля. Но тогда, когда Эстефания со мной связалась, я думала, что сошла с ума, и даже отнеслась к этому с радостью.

— С радостью?

— Лучше быть сумасшедшей и ничего не чувствовать в реальном мире, чем находиться в своём уме и страдать от невозможности сделать хоть что-нибудь. Я же всё слышала и чувствовала, но даже пальцем не могла пошевелить. Это страшно, Саша.

Чтобы перебить нахлынувшее состояние обречённости, я решила посмотреть, что нам приготовили на завтрак. В кастрюльке была та самая мерзкая каша, которая вызывала у меня стойкое отвращение, и не только из-за ассоциации с Эстефанией. Пусть эта пища была суперполезной и прекрасно влияла на цвет лица, но он у меня и без того был сияющий, а самой Эстефании эта каша засиять не помогла. Если я вынуждена вокруг всё менять, то начну, пожалуй, с собственного питания.

— А чем-нибудь нормальным тут кормят? — проворчала я. — Так и умереть можно.

— От голода?

— Нет, от отвращения.

— Серьёзная причина. — Он открыл холодильник и завис, изучая содержимое. — Могу предложить только бутерброды. Всё остальное относится к полезной еде.

— Согласна на бутерброды. И кофе.

Ели мы в молчании. Не знаю, о чём размышлял Саша, а я обдумывала, как вести обучение. Немного мне в этом помогали задержавшиеся в памяти размышления Эстефании. У неё появлялось желание обучить мужа, чтобы самой не заниматься грязной работой, и она даже почти собралась. Но тут начала пропадать Сиятельность, и Эстефания решила, что её знания — страховка на случай, если с мужем окончательно разладятся отношения, которые при недостаточной подпитке флёром принялись потрескивать, грозя рассыпаться в любой момент. А когда Эстефания окончательно приготовилась уйти, то вопрос — учить или не учить — перед ней даже не встал, поскольку она хотела, чтобы Сашина клиника разорилась, а сам он вернулся к тому, что было до неё. Чтобы он остался в уверенности, что только она приносила удачу, а без жены сам Саша ничего не представляет. В мыслях её царили злорадство и желание того, что муж будет винить себя вечно за потерю её, такой прекрасной. И это стимулировало меня лучше, чем что-либо иное.

— Итак, начнём, — сказала я, решительно отодвигая чашку и зажигая на руке кольца силы.

Нужно же чем-то мотивировать ученика? И поддерживать себя тоже чем-то нужно…

— А ты уверена, что я так смогу? — скептически спросил Саша. — Мне кажется, я должен был что-то такое чувствовать, если бы был магом.

— Я тоже ничего не чувствовала, но тем не менее им являлась, — отрезала я. — Саша, даже не думай, ты выучишься. Потому что у нас с тобой это единственная возможность отомстить.

— Отомстить?

— Ну да, ты же понимаешь, что она хотела, чтобы я умерла, а ты разорился? Не думаешь, что стоит немного поднапрячься, если не хочешь, чтобы мечты твоей жены сбылись?

— Она об этом всё равно не узнает.

— Зато будем знать мы. В конце концов, ты ничем не рискуешь, начиная обучение.

Он встряхнул головой, словно отгоняя непрошеные мысли, и спросил:

— Что от меня требуется?

Я только захотела пояснить, как выполняется заклинание с кругами Силы, как поняла, что не могу вымолвить ни слова. Клятва, пусть данная мной в другом мире, действовала и в этом. Закралось подозрение, что я не смогу ничему выучить Сашу, если окажется, что родовые знания Эрилейских мне тоже не передать.

— Для начала принести клятву о том, что все знания останутся внутри семьи. Без этого я обучение не смогу начать.

— В кругу семьи… То есть если я женюсь, то смогу передать жене, так?

— Если она окажется магом, то да. И детям тоже, — подтвердила я.

— Ты так спокойно об этом говоришь, — с какой-то детской обидой сказал он.

— Саша, я — не она. Это у неё к тебе были чувства, у меня их нет. Максимум, что может быть между нами, — дружба.

Он кивнул, принимая мои объяснения, а потом старательно повторил слова клятвы, после чего у него над головой зажёгся огонёк подтверждающий, что клятва дана по всем правилам, а я таки смогла рассказать, как выполнять заклинание, вызывающее круги Силы. Объяснить, что требуется делать, оказалось необычайно трудно, и затратили мы на это куда больше времени, чем я рассчитывала, но результата добились. Оказалось кругов Силы у Саши всего шесть, что его расстроило.

— Почему так мало? — разочарованно спросил он. — Насколько я понял, от количества этих кругов зависит сила мага?

— Это не у тебя мало, это у меня много, — пояснила я. — По меркам того мира твой результат очень хороший. Основная масса магов там с тремя-пятью кругами.

— А у неё?

— У неё тоже много, но меньше, чем у меня, — сказала я. — Думаю, она в силе упала, потому что пропала Сиятельность. — Говорить об Эстефании оказалось на редкость неприятно поэтому я