В следующую секунду я узнал в ней Лазера, канувшего в этот дом несколько дней назад. Это был он и не он. Все вроде бы то же, но чуть модернизированное: плоть тверже, кожа глаже, глаза лучистей. И все равно вызывать меня на поединок было с его стороны отменной глупостью.

– Да брось, – сказал я, нацеливаясь в обход. – Тебя беленой откармливали?

Быстрым шажком «шакал» заступил мне дорогу, поблескивая острыми глазками из-за прозрачного забрала. Лучше бы он не испытывал мое терпение!

– Ты себя ни с кем не путаешь? – спросил я. – Это ж тебе не телок мутузить. Вот там ты герой. Мелкий, но хищник – эдакий хорек.

Так и не произнеся ни слова, Лазер атаковал – кажется, без особенной охоты, будто кто подпихнул его. Выхватив клинок, я послал навстречу волну, рассчитывая первым же махом снести препятствие. Мечи столкнулись и разлетелись – почти с равной скоростью.

Этого я не ждал: Лазер, который был меньше меня вдвое и втрое слабей, вдруг выказал такую же мощь. По-моему, он сам опешил, когда расчухал это. Даже шарахнулся от меня прочь, будто испугался возмездия за дерзость. Ведь еще неделю назад я мог зашибить гаденыша с одного удара.

Чертыхнувшись, я устремился за нахалом, готовый доказать, что мое преимущество не только в силе. И опять едва не лажанулся, потому как, притормозив, Лазер вдруг обнаружил такой уровень мастерства, о котором недавно и помыслить не смел. Так что по-настоящему я превосходил его лишь габаритами. Экий облом!

Чуть позже, правда, выяснилось, что сила не прибавила Лазеру мужества – как и раньше, он избегал драки с равным противником. Даже слабейший мог обратить его в бегство, если бы проявил настоящую стойкость. И умнее Лазер не сделался, а в схватке это качество значит немало. Уяснив новую расстановку сил, как следует прощупав противника, погоняв его на разных режимах, я перестроил рисунок боя и обыграл Лазера вчистую, пользуясь преимуществом в росте, длине рук, весе. Добивать не стал, удовлетворившись ранением, к тому же легким.

Так что реванша у «шакала» не получилось. Но Калида меня удивил, как и обещал. Такое преображение и за такой срок! Если уж из Лазера сотворили бойца за тройку дней, то чего ждать от прочих?

– I'll be back! – посулил я, выходя из дворца. Тоже питаю слабость к эффектным фразам.

Уже остывая, отходя от недавней схватки, я катил на «болиде» за город и вспоминал не раненого Лазера, не подбитых сторожевиков, а Калиду с малюткой-златовлаской. Что-то корябнуло сознание, когда увидел их рядом. Показалось, девочка схожа с Калидой – насколько это возможно при такой разнице возрастов, комплекций, полов. В детстве и он, наверно, гляделся умилительно: пухленький, румяный, васильковые глаза, золотые кудряшки – эдакий ангелок. Если б не знал, что Калида холостяк, вполне мог бы принять ее за дочь… или внучку. Нет, для внучки подобие слишком близкое. И даже для дочки, если вглядеться. Черт, уж не занялся ли он клонированием?

Не откладывая, послал Дворецкому запрос и через минуту знал про малышку многое: как зовут, когда родилась, с кем росла, какого числа и при каких обстоятельствах сгинула. Все это, наверно, я проглядывал и раньше, когда пытался понять, по каким критериям выбирают жертв, – но теперь меня заинтересовала ее мать. Тогда на эти странности я не обратил внимания.

Во-первых, женщина оказалась слишком молода для такой дочери: по моим прикидкам, нет тридцати. (Дворецкий тотчас подтвердил: двадцать шесть.) Во сколько же она родила – в четырнадцать? Во-вторых, в ее лице тоже проступали черты любвеобильного толстячка, хотя не столь явно. А если подняться еще выше?

Как выяснилось, бабушке чуть за сорок – выходит, у них это вроде семейной традиции?

Стоило копнуть тут глубже, как стали всплывать новые совпадения. В свои юные года бабуля тоже пропадала из дома. Как потом сама заявила: сбежала. То ли впрямь цыгане сманили, то ли проще оказалось свалить на них, благо подобных случаев хватало, – однако вернулась она месяцев через пять и с изрядно деформированной талией. Пришлось родителям срочно переезжать на новое место, а новорожденную выдавать за ее сестренку.

А когда нынешней маме стукнуло тринадцать, с ней стряслась похожая трагедь. Правда, ее-то прибило к одной из сект, в изобилии расплодившихся на рубеже эпох и взамен прежней, подпорченной лапши вешавших на уши свежачок. Результат тот же: ранняя беременность.

Указав разброс внешнего подобия, я в который раз запустил отбраковку пропаж, оценивая их наново. И тут разрозненные доселе факты сложились в цельную схему. Сюда же, как по заказу, легли сведения, добытые Гувером.

Игорек был поздним ребенком армейского генерала, помершего раньше, чем сынок пошел в школу. Может, оттого-то Калида с детства был одержим страхом смерти, но при этом, по странной закономерности, изводил мать угрозами броситься с балкона. Пару раз даже пытался покончить с собой – скорее для демонстрации. Зато повзрослев, он, как и положено маньяку, стал очень радеть о своем организме, воздерживаясь от любых излишеств, кроме разве обильной кормежки.

Годам к двадцати его одержимость приняла необычные формы, даже стала приносить плоды – причем в буквальном смысле. Как раз тогда Игорек освободился наконец от любящей и властной маменьки, завладев старенькой «Волгой», оставшейся еще от отца-генерала, и фамильной дачей – небольшой, но уютной, к тому ж упрятанной за высоким забором. И тогда же, видимо, исполнил первое свое похищение, присмотрев девственницу в ближней школе. В те годы подобная дикость еще не стала нормой (по крайней мере о ней не трубили) и за подростками приглядывали не шибко – так что развернуться было где. Надо заметить, таскал он не абы кого, а первых милашек, то ли полагая их самыми здоровыми, то ли для улучшения породы. Служить поначалу пристроился в районную поликлинику, где мог свободно рыться в картотеке, проводя предварительный отбор кандидаток. А доскональное обследование осуществлял уже сам, благо по образованию лекарь-недоучка.

Потом, правда, пришлось Игорьку расширять охотничьи угодья, чтобы не вызвать подозрений. А работать он стал санинспектором, разъезжая на своем драндулете по всей губернии. Процент брака, конечно, вырос, поскольку оценки «на глазок» нередко подводили, – соответственно возросло и число похищений. К тому ж и потребности прибывали.

После этого Калида некоторое время трудился милиционером, истово оберегая граждан от себя самого, а возможно, и участвуя время от времени в собственных розысках. Был не однажды отмечен за усердную службу, а особенно старался, вызнавая адреса юных правонарушительниц.

Оттуда плавно перетек в штатные комсомольцы, с охотой курируя младших школьников, а летом подвизаясь вожатым в пионерлагерях. Вряд ли он похищал собственных подопечных: опасно, да и не дозрели в большинстве, – но, должно быть, такое окружение его грело. Возможно, и щупал самых доверенных за интересные места. Но ныне, когда едва не в каждом «заслуженном преподавателе» подозреваешь если не маньяка, то извращенца, такие шалости кажутся невинными.