— Девушки, а вы как относитесь к идее по «Лонжину» и на вторую руку надеть? Хотя… если на каждый пуск вам часы от товарища Сталина дарить, то придется Татьяну Васильевну просить чтобы она вам дополнительных рук отрастила много, как у этой богини восточной…

А двадцатого декабря, тоже с Тюратама, был произведет «пуск на дальность» машины товарища Королева, которая перенесла пять с половиной тонн аппаратуры за семь тысяч километров и уложила эту аппаратуру в полутора километрах от заданной точки. Об этом достижении Таня узнала лишь вечером в среду…

А в четверг Сергей Павлович Королев впервые подумал, что товарищ Серова — не такая уж и сволочь. Потому что он получил постановление правительства о том, что его ракета — правда, после установки на нее третьей ступени производства ВНИПИ — будет использоваться для запуска уже искусственных спутников Земли…

В отличие от Сергея Павловича Владимир Николаевич к товарищу Серовой относился с уважением. Когда в пятьдесят третьем Микоян попытался «сожрать» ОКБ-51, которым он руководил, неожиданно для всех Артема Ивановича сняли с должности начальника КБ (назначив на эту должность Михаила Иосифовича), а самому Челомею выделили еще почти две сотни человек (точнее, вакансий — людей Владимир Николаевич уже сам на эти вакансии набирал) и ОКБ дали сразу три новых задания. Почти сразу же «добрые люди» рассказали, что защитила ОКБ от разгрома как раз товарищ Серова, которая, кстати, перевела в него почти весь инженерный состав отдела «управленцев» из одного из институтов ВНИПИ: и электронщиков, и математиков. Да и задачу на разработку стратегической ракеты тоже она (по слухам) ОКБ поставила. А не по слухам — чуть ли не пинками заставила Валентина Петровича для этих ракет двигатели разработать.

И двигатели эти отработали «на отлично». На заседании комиссии, посвященном результатам декабрьских испытаний Владимир Николаевич в перерыве совещания сунулся было к Лаврентию Павловичу с предложением о достойной награде двигателисту, но тот, чему-то усмехнувшись, ответил:

— Награду страна ему, конечно же, даст. Но не сразу, а когда ваши ракеты, управляемые спутниковыми системами наведения, получат возможность уронить специзделие на крышу Ground Zero.

— Ну… товарищ Серова говорила, что с помощью моей ракеты и своего разгонного модуля мы уже можем запустить спутник под центнер весом.

— На низкую орбиту. А для спутниковой навигации нужно поднять полторы тонны на двадцать тысяч километров. Пока — пока — это можно проделать, лишь используя изделие товарища Королева…

— Вы говорите «пока»?

— Товарищ Серова предлагает вам, товарищу Янгелю и, возможно, товарищу Макееву подумать о более мощных ракетах.

— А Королеву?

— А Королеву пока думать будет некогда: в ближайшие лет пять ему будет необходимо поднять в космос довольно много спутников, причем очень важных спутников. Многие десятки спутников, а, возможно, и сотни. Так что работы по доводке этой ракеты у него будет очень много, и мы не будем его отвлекать. Тоже пока не будем. А технические требования по новым носителям вы получите, скорее всего, завтра. Да, это будет не постановление правительства, но можете к работе приступать сразу же: товарищ Сталин просто пока занят другими работами, постановление он подпишет, когда немного освободится. Но можете быть уверены: подпишет.

На следующее утро в кабинет Владимира Николаевича действительно был доставлен пакет с «техзаданием». Обычный такой «секретный пакет», вот только «сопроводиловка» к документам была напечатана на бланке ВНИПИ «Фармацевтика», а подпись под основным документом (в отличие от «обычных» техзаданий) была лишь одна. Подпись директора ВНИПИ товарища Серовой…

Вообще-то Таня к разработке ракет никакого отношения не имела. И подписи ставила исключительно как директор ВНИПИ — правда, все же подсовываемые ей бумажки внимательно читая. И, безусловно, принимая во внимание и то, кто именно такие бумажки ей дает на подпись. Причем это касалось не только бумажек «космических», любые другие документы проходили через ВНИПИ таким же образом. Как «внутрисоюзные», так и «международные».

В самом начале марта в Москву приехал товарищ Мао. Мао Аньин, «единодушно» выбранный Председателем партии и Председателем Госсовета. На самом деле его «избрали», причем почти единодушно, «восемь бессмертных» китайских коммунистов (в результате чего «и их осталось семь»: Сун Женьцюн «не вынес скорби от смерти товарища Мао» — но, по официальной версии, проголосовать за товарища Мао-младшего успел), а поддержка таких влиятельных товарищей давала ему реальную возможность управлять страной. Вот только страна была по части экономики откровенно слаба, и без внешней помощи (под которой «бессмертные» подразумевали исключительно помощь со стороны СССР) развиваться практически не могла. Поэтому-то китайский лидер и поехал в Москву о такой помощи срочно просить.

А в Москве он встретился с Таней, для которой он привез специальный подарок на день рождения: все же парень отлично помнил, кто вылечил его брата. Подарок был действительно хорош: простая фарфоровая ваза объемом слегка за два ведра с плотно закрывающейся крышкой. Ваза не старинная, и даже не особо расписная (картинка, конечно, имелась: на вазе была нарисована китайская женщина в «бедняцкой» одежде и в фуражке с красной звездой, которая рвала листья с плохо прорисованных кустов), но сама-то ваза подарком и не была. А подарком был чай, в вазе хранящийся:

— Татьяна Васильевна, китайский народ просит вас принять этот скромный дар. Мы знаем, что вы любите пить чай, и китайские коммунисты считают, что вы достойны пить самый лучший чай. Этот чай китайские крестьяне собирают в единственном месте, и за год его удается собрать от десяти до двадцати килограммов — но, по мнению людей, этот чай достоит богов. Надеемся, что и вы сможете его оценить…

Когда «торжественная часть» закончилась, Таня спросила у Аньина:

— Судя по подарку, у тебя в стране полная задница. Извини, времени у меня мало, а дел много — так что выкладывай сразу, что тебе от меня надо.

— Это подарок не от меня, а от Аньцина. И мы с братом просто хотели тебя порадовать. Но ты права, у нас с экономикой дела обстоят отвратительно. Я слышал, что ты не только врач, но и неплохой химик. Можешь дать небольшой совет?

— Уж что-что, а советов я могу надавать кучу. Только ты не спеши им следовать, я же могу и ошибиться. Или просто не знать того, о чем ты спросишь.

— Я… вопрос, я думаю, в основном химический. У нас один товарищ, из Хэфэя, это город небольшой, предлагает воспользоваться опытом тамошнего населения, которое в глиняных печах варят очень хорошую сталь.

— А, понятно. Даю совет: расстреляй этого товарища на площади и прикажи его тело скормить свиньям. В глиняной печи можно выплавить паршивый чугун, а сталь, тем более хорошую, невозможно выплавить в принципе. Но даже паршивый чугун этот обойдется слишком дорого: в сыродутной печи из руды железа можно вытащить хорошо если тридцать процентов, а меди — побольше, но все равно меньше половины. А вот затраты энергии, даже если использовать выскококачественный уголь, будут раз в десять больше.

— Он на дровах сталь получает…

— Он нагло врет, смело его расстреливай, именно за враньё. Но со сталью не только у вас паршиво… знаешь что, я тебя познакомлю с ребятами из Петушков… нет, ты пришли толковых специалистов, я их свожу в Петушки…

— Если бы у нас были такие, как ты говоришь, толковые специалисты…

— Извини, выразилась неточно. Ты пришли толковых управленцев, например офицеров из армии не самых глупых. Они посмотрят, как правильно делать сталь… да, там потребуется много электричества.

— А у нас в Китае и с электричеством все плохо.

— Товарищ Мао! Ты в Москву плакать приехал? Со сталью у него плохо, с электричеством плохо. Еще и с продуктами совсем паршиво… Значит так: присылай брата в Ковров, он все посмотрит и закажет завод по выпуску дровяных электростанций небольших, такие у нас уже во многих деревнях ставятся. Обрати внимание: из дров, нужных для выплавки тонны паршивого чугуна, с помощью такой электростанции можно получить электричества, необходимого для получения тонн пяти очень неплохой стали. Я попрошу к его приезду подготовить чертежи маленьких металлургических заводов, которые действительно имеет смысл ставить в каждом китайском уезде. Маленьких — это тысяч на сто тонн стали в год. Да, турбогенераторный завод я смогу для Китая один изготовить, где-то за год, но уже сейчас товарищ Ким, если ты его сможешь заинтересовать, таких заводов тебе по два-три в год продавать сможет. У него как раз угля коксующегося практически нет,