Основная часть съемок шла три месяца под Форт-Аршамбо. Как вспоминает Эррол Флинн, все усилия продюсера, чтобы обеспечить съемочной группе максимально возможный комфорт, не уберегли их ни от дизентерии, ни от малярии, ни — пренебрегающих моралью — от гонореи. Эррол Флинн ничем из перечисленного не заболел, но рассказывал, что, когда запаздывала поставка минеральной воды из Франции, он просто пил в неограниченном количестве водку «Смирнов», которой поет дифирамбы на страницах своей автобиографии. Когда на него не были направлены объективы камер, Флинн производил впечатление испитого старика. Но стоило ассистентам позвать его на съемки, как он преображался в моложавого удальца: в одной из сцен, отснятых с первого дубля, мы видим, как он переезжает Шари на скачущей галопом лошади.

Для съемок на природе часть группы вылетела с Клодом Эттье де Буаламбером в направлении Н’Гими, к северу от озера Чад. Де Буаламбер надеялся встретить крупных слонов, живущих в зарослях папируса. В Форт-Лами залило дорогу — за период дождей уровень воды в озере поднялся на два метра. После того как был отснят эпизод истребления слонов охотником, съемочная группа направилась на восточный берег Шари, к северу от Форт-Аршамбо, — на поиски крупных стад животных, а затем — в огромный национальный парк Гарамба.

Посмотрев материал, отснятый де Буаламбером, Занук бросился его целовать, восклицая, что ничего не видел прекраснее. Но когда Хьюстон монтировал Roots of Heaven, он вырезал почти все кадры, на которых были слоны. Сцену в Гарамба он, правда, оставил, но в качестве фона бурного выяснения отношений между героями в окружении бутафорских пальм и цветов!

Что касается Гари, то тот был вне себя от «человеческой глупости», узнав, что по пути из Французской Экваториальной Африки в Бельгийское Конго Джон Хьюстон воспользовался случаем и устроил себе безжалостное сафари на слонов.

Актеры потели, грим подтекал. В ожидании, пока подготовят съемочную площадку, они бежали под душ, потом их снова гримировали, а вскоре грим опять начинал течь. Разумеется, сцены фильма снимались не подряд, а в той последовательности, которая позволяла свести к минимуму продолжительность съемок и издержки.

Мишель Мансо не пощадила киноверсию «Корней неба»:

Хорошо ориентируясь в состоянии своих дел, Гари отказался продавать права на экранизацию «Власти над миром», которую предлагалось осуществить на основе 20-страничного резюме. В письме Клоду Галлимару он признавался, что планирует написать «сенсационную биографию», окончательным названием которой после «Исповеди Биг-Сура» — название, похожее на это, уже было использовано за тридцать лет до того Жоржем Дюамелем, — станет «Обещание на рассвете». Гари знал, что если читатель не примет книгу, то сумма, которую продюсеры будут готовы уплатить за права на экранизацию, значительно уменьшится. Но поскольку «Корни неба» стали коммерческим успехом, он мог позволить себе выжидать, выгадывая на популярности романа.

Роман «Леди Л.» был первой книгой, которую Гари написал на английском — «на таком хорошем английском, — вспоминает Лесли Бланш, — что я лишний раз восхитилась его чутьем во всем, что касается иностранных языков». Сюжет был основан на реальных событиях: террористических актах в Париже в конце XIX века. Но анархист Арман Дени, сбежавший из тюрьмы в Ливурне, персонаж настолько же вымышленный, насколько сочинен приведенный в конце романа список литературы, где упомянуто, например, несуществующее издательство «Аптекман», в котором якобы вышла работа «Нигилизм, или Свидание в Хиросиме». На самом деле Ален Аптекман был приятелем Гари. Вымышлены все издания, входящие в библиографию. Интересно, что первая книга в этом списке — «Арман Дени, или Соблазн абсолюта» некоего Белкина. На ум сразу приходят «Повести Белкина», написанные Пушкиным в 1830 году. Но следы большинства упомянутых Гари лиц и событий невозможно отыскать. Например, нам ничего не известно о баронессе де Шамис, но ее имя созвучно имени Адальберта фон Шамиссо (1781–1838), автора «Чудесной истории Петера Шлемиля».

Гари рассказывает о жизни леди Л., одной из самых аристократических особ Великобритании, находящейся в родстве с королевской семьей. На самом деле эта неприступная красавица — не кто иная, как Аннетта Буден, дочь прачки и вечно пьющего типографа-анархиста, появившаяся на свет в грязном проулке. С малолетства она поняла, что «лучше начать жизнь на панели, чем закончить», поэтому пошла работать в один из самых знаменитых публичных домов Парижа. Именно здесь она знакомится с предводителем нищих Альфонсом Лекёром и анархистом Арманом Дени. Последний, увлеченный идеями Прудона, Бакунина, Поля Брусса, Кропоткина, Элизе Реклю, Макса Стернера (которые, впрочем, в романе не звучат), делает Аннетту своей любовницей исключительно ради благого дела: во имя общественного прогресса человечества и защиты угнетенных. Арман Дени разделяет высказывание Леотье, убийцы посланника Сербии в Париже: «Справедливый хаос много лучше порядка, основанного на несправедливости», — с этого начинается так называемый «черный террор»: слежка за аристократией, организация политических нападений, грабежей и убийств. С помощью бывшего актера «Комеди Франсез», нанятого учить ее хорошим манерам, Аннетта преображается, проникает в высший свет и соблазняет в Женеве лорда Епендейла, миллиардера-анархиста с эстетскими замашками, представителя одной из самых аристократических семей. Будучи циником и прагматиком, лорд Глендейл быстро раскусил Аннетту, что изрядно его позабавило, но не помешало жениться на псевдографине де Камоэнс, беременной от Армана Дени, и сделать ей генеалогическое древо, достойное лучших домов Франции. Теперь бывшая гризетка Диана в любых обстоятельствах умеет подать себя сообразно своему положению, не разрывая при этом, с согласия лорда, отношений с Арманом Дени, в глазах которого она, впрочем, всегда будет стоять на втором месте после «блага человечества». В результате леди Л. выдает террориста полиции, его сажают в тюрьму, но, выйдя оттуда через восемь лет, он вынуждает любовницу вернуться к прежней жизни. В свою очередь Аннетта приглашает его к себе, в особняк, обставленный в китайском стиле, а когда Дени приходит, испуганно говорит, что на пороге полицейские, и выпроваживает его якобы через черный ход, который в действительности оказался дверью огромного шкафа, в котором Арману Дени суждено сидеть вечно.

Ромен Гари признавался, что его неизменно подкупало «что-то подрывное в английском юморе, этом стальном клинке, который всегда бьет без промаха». Нечто подобное он скажет в интервью Франсуа Бонди, назвав себя «террористом юмора».

Близкие к Гари люди узнали в леди Л. черты Лесли: хорошие манеры, юмор и красоту, которые отличали ее в то время, когда они с Роменом познакомились. Кроме того, дом в китайском стиле, в котором жила героиня, до мельчайших деталей был списан с девической комнаты Лесли.