Дед виновато заморгал. От него остро пахло гноем и потом.

Вайшер был из тех йоров, родители родителей которых спустились в предгорье и разбавили кровь с местными поселенками. Йкам казался им другим миром, хотя пути до столицы – не больше пяти дней. Деда привезли, когда тамошняя лекарка перепробовала все травки-заговоры и отступила. Моисей ругался, запустили, мол.

– Тебя по всей больнице ищут. Давай на ручки. Ойри, хватай его за ноги.

Вайшер откачнулся, вжимаясь в матрасы.

– Сынки, не надо.

– Не трясись, дед, разрежут и обратно зашьют, не ты первый.

У Вайшера дрожали бесцветные от старости губы.

– Да как же… Без благословения Двуликого и под нож? Сынки, вы уж сходите, попросите, пускай в храм пустят. А, сынки?

У Ойри вспухли желваки. Дан выругался и наклонился к деду, выцарапывая его из матрасной норы.

– Ничего, Моисей и со своим богом справится. Давай, старик, поднимайся.

Лавки и лавчонки лепились по кругу, огораживая лабиринт из прилавков. По одну сторону торговали ранними овощами, творогом, молоком и сырами. По другую визжали свиньи, кудахтали куры, недоуменно мычала корова. Небольшой пятачок, обнесенный низенькой оградой, пустовал. От него густо пахло табаком с ромовой отдушкой.

Юрка и Егор сидели в нескольких метрах от узла. Неподалеку сгружали с телеги мешки, и возница поглядывал на чужаков с подозрением. Точнее, на арбалет, лежавший на коленях Егора.

– В газетах писали: «Не пустим на нашу землю». А они за несколько часов… Отец не верит в короткую войну. Он, конечно, впрямую не говорил, но я же не совсем дурак, понимаю.

Юрка не знал, что ответить – не рассказывать же про Великую Отечественную! – и потом огрызнулся:

– Да ладно тебе, разнылся! Найдет тебя Почтовик Грина. В крайнем случае в монастырь отправит.

– Угу, а меня оттуда снова в скит.

– Ничего, переживешь.

У Егора вспухли желваки на скулах.

– Ну и… передашь, чтобы Евсея похоронили, – тише добавил Юрка. – Сколько уже?

– Десять тридцать шесть.

Портье из «Толстого хомяка» обещал, что Такер появится на Рыночной площади около одиннадцати.

Юрка поерзал, устраиваясь поудобнее. Желчь подкатила к горлу, и он сплюнул горькую слюну. Плотный завтрак не пошел впрок: и согреться не получилось, и затошнило сильнее. Теперь он в полной мере оценил слова Дана, что не каждый согласится идти поводырем.

– Ты точно решил, что не вернешься к Михаилу Андреевичу? – спросил Егор.

– Говорил уже! Чего мне там делать?

Тень медленно отползала в сторону узла. Крякали под тяжестью мешков грузчики. Нудно торговались возничий и лысый тип в засаленном кафтане.

Юрка скрестил на коленях руки и уронил на них голову – его тянуло в сон. Базарный гвалт слился в ровный шум, а потом превратился в шорох прибоя. Ветер шевельнул льняную занавеску и попробовал содрать со стены рисунок: крепостная башня, излучина реки. Чудилось в полудреме: он во Взгорском монастыре, и не нужно больше бегать по гостиницам в поисках Зеленцова, которого никто – никто, черт побери! – не знает…

– Смотри! – толкнул Егор. – Да проснись ты! Это не он?

На площадке за заборчиком стоял Такер. На этот раз вейн вырядился в кожаный жилет на голое тело и джинсы. На груди висела связка амулетов, на запястьях болтались фенечки. Почтовик перешагнул оградку и мигом затерялся в толпе.

– Черт!

Юрка вскочил. Как назло, дорогу преградила телега. Груженая, она неуклюже разворачивалась. Возница замахнулся на мальчишек кнутом. Шарахнулся в сторону разносчик с корзиной яблок.

– Видишь его? – крикнул Юрка.

Егор проскользнул перед лошадиной мордой.

– Да!

– Где?!

– Слева!

Юрка поднырнул у кобылы под брюхом. Возле плеча щелкнул кнут, взбивая перемешанную с сухим навозом пыль.

Почтовик стоял в закутке между прилавками и что-то сердито говорил, разрубая ладонью воздух. Коренастый мужчина слушал, не перебивая. Еще один загораживал вейну выход.

Юрка попытался ввинтиться в толпу, но его оттолкнули. Треснули джинсы, зацепившись за ограду узла.

– Стой! – дернул Егор. – Это же те самые! Только без винтовки.

Такер мотнул головой, попытался уйти – и заметил Юрку. Растерянно моргнул. Его собеседник быстро обернулся.

Он!

Юрка толкнул Егора в узел и сам перевалился через заборчик. Куда угодно! Только быстро! На полмгновения накрыло ужасом – не получится! Но ребра будто крюком подцепило, даже хруст услышал. Вспышкой мелькнули перед глазами ориентиры. Закрутило, швырнуло плашмя на твердое. Юрка сглотнул – у него заложило уши – и поднял голову.

Вверх уходила стена из спекшегося камня, и в эту стену клюнул арбалетный болт. Упал на куртку, зацепившись острием за ткань. Юрка судорожно стряхнул его, точно полуживую гадину.

– Они что, охренели?!

Трясло, и хотелось верить, что от холода – солнце, висевшее над дырявым куполом, сюда не доставало, и на дне башни застоялся сумрак.

– Я тоже не думал, что начнут стрелять в толпе, – окликнул Егор. Осторожно потрогал каменную сосульку. – А это мы где?

– Блин, в Цитадели!

Юрка прислушался, но голоса молчали. Снова наваливалась дремота, она душила, точно набитая снегом подушка. Попытался встать – мягко качнулась под рукой стена.

Егор успел подхватить.

– Отвянь, – пробормотал Юрка. Его колотило, и губы не слушались. – Где-то подземный ход… Разнесенный узел.

– Угу, я поищу, а ты ложись.

Укрыло что-то тяжелое, пахнущее дымом и техническим маслом. Юрка закрыл глаза. Показалось, на несколько минут.

Затекло плечо. Стоило шевельнуться, и колко побежали мурашки.

– Сколько я дрых? – спросил Юрка, сбрасывая камуфляжную куртку.

Егор сидел у противоположной стены, упершись затылком в оплавившийся камень. Поднял руку, подставляя запястье тусклому лучу.

– Два шестнадцать.

– Ни фига себе.

Голова казалась тяжелой и гулкой. Хотелось пить, и лучше всего – горячего чаю. Нет, ну как Грин смог провести восьмерых?!

– Я нашел выход, – сказал Егор.

Туннель залил расплавивший камень. Сначала шли, согнувшись, потом пришлось опуститься на четвереньки. В кромешной темноте у Юрки мельтешили перед глазами мутные пятна. Ломило позвоночник.

– Все, привал, – сдался он, переворачиваясь на спину. – Фу…

Воздух казался густым и тягучим, отдышаться не получалось. Невидимый свод прогибался, удерживая толщу крепости. Юрка вытянул руку и кончиками пальцев коснулся холодного потолка. Чертыхнулся шепотом.