– Ты ее бил? – строго спросил Муслим у Алексея.

Когда они выбрались из расщелины, их внимание привлек ширококрылый, с длинной голой шеей гриф, который плавным крутым полукругом парил под ними внизу, опускаясь к горной дороге. Выставив вперед длинные сильные ноги с кривыми когтями, гриф спикировал точно на то место, где ночью стояла колонна грузовиков.

Всего несколько часов назад, в ночной темноте, во время боя, Алексею и Джуди казалось, что они убежали от дороги далеко, может быть, за километр. Теперь, днем, оказалось, что место боя от них – в двухстах метрах. Но сейчас там не было ни дороги, ни грузовиков, ни танков. В разорванной земле зияли огромные рваные воронки, полузасыпанные камнями взорванных бомбежкой скал, обгорелыми ошметками «Уралов», расплавленными и искореженными кусками танковой брони, стальных гусениц. По этому кладбищу спокойно расхаживали огромные грифы и клювами вытаскивали из-под камней и обгорелого металла куски человеческого мяса. Рядом с грифами промышляли серо-коричневые, со щетинистыми мордами шакалы. Один из шакалов, уперевшись всеми четырьмя лапами, зубами тащил из-под перевернутой башни танка человеческую ногу в обгорелом сапоге. В метре от него еще один гриф стоял лапами на теле сгоревшего танкиста, клювом вырывал из живота куски мяса, заглатывал их целиком.

– Бля-а-а!.. – простонал Алексей, схватил с земли тяжелый камень и что есть силы запустил им вниз.

Но ни грифы, ни шакалы никак не отреагировали на это, только один гриф, возле которого упал камень, нехотя чуть отпрыгнул в сторону, держа в клюве огромный кусок мяса. Наступив на него костистой лапой, он стал терзать мясо клювом…

– Что они кушают? Людей? – спросил Муслим.

– Пойдем отсюда! – Алексей дернул его за руку и широкими шагами зашагал, не оборачиваясь, вниз по сухому горному склону.

Джуди шла следом.

– Куда мы пойдем? – спросил на ходу мальчик.

– Не знаю! – нервно сказал Алексей. – Вниз. Там вода…

Только человеку, который никогда не был в настоящих горах, кажется, что спускаться с гор легко – иди себе вниз и все! Очень скоро Джуди обнаружила, что спускаться по каменистому, обветренному горному склону трудней, может быть, чем подниматься. И уж наверняка опасней. Сила инерции и кажущаяся легкость несут тебя вниз, тянут, заставляют бежать, но при малейшем неверном шаге ты рискуешь уже никогда не остановиться, либо вывернуть себе ногу, либо – в случае удачи – просто шлепнуться о землю задницей и так, спиной и задницей пропахав по мелким камням осыпи, удержаться на опасном склоне.

Алексей учил их спускаться не напрямую, а «змейкой», боком к горному склону, и ставить ноги не прямо перед собой, а «ступеньками», ребром. И идти не на прямых ногах, а на чуть согнутых, как лыжники, чтобы пружинило. И падать на бок до того, как тебя уже неудержимо понесет вниз… У Муслима это получалось легко, само собой, словно он не только родился в Афганистане, а и вырос среди этих гор. А для себя и Джуди Алексей выломал две палки – ветки первого же встреченного ими деревца, одиноко торчавшего из-под камней. Одну палку он дал Джуди и показал, как пользоваться ею – не опираться, а притормаживать ею о землю, держа ее, как весло.

Солнце нещадно палило их непокрытые головы. Вокруг, сколько видит глаз, стояли горы, поднимая в бездонное и уже безоблачное небо острые пики, накрытые слоистыми шапками ледников и снега. Сухая жара разогнала, казалось, все живое – даже птиц, ящериц и бабочек. Было совершенно непонятно, где же тут идет война и как тут вообще могут жить люди.

Но Алексей то и дело встревоженно поднимал голову к небу, оглядывал горизонт.

– Мне кажется, я слегка оглох прошлой ночью, – сказал он Муслиму и Джуди, когда они сидели, передыхая, в тени какого-то валуна. – Если вы услышите что-нибудь в небе – сразу прячьтесь. Сразу! Наши вертолеты нас в живых не оставят… – он помолчал, затем добавил с горечью: – Так мы воюем! Своих добиваем, лишь бы афганцам оружие не досталось. Пошли! – он встал.

– Я хочу пить, – сказал Муслим.

– Пошли…

Уже через час, случайно оперевшись рукой на ребро какого-то гигантского валуна, Джуди удивленно поднесла руку к глазам и тут же позвала:

– Алеша!

Рука была влажная, камень, который она тронула – сырой.

Алексей тут же стал карабкаться вверх, огибая этот гигантский валун сбоку. Серый гранитный валун был величиной с Мэдисон-гарден.

– Сюда! – позвал Алексей сверху. – Сюда! Вода!!

Джуди и Муслим радостно поспешили вверх, вокруг камня, на четвереньках. Это не был ни источник, ни, тем более, ручей. То, что Алексей назвал водой, было тонкой пленкой влаги, сочащейся сверху, с ледников по каменистой скале. Но они были рады и этому. Распластавшись на влажной, неровной, каменистой плите, они впитывали эту влагу одеждой и лизали воду языком, как собаки. Долго, почти бесконечно. Утолив, наконец, жажду, Алексей блаженно перевернулся на спину, чтобы и ее смочить влагой. И замер.

На верхнем ребре валуна стояли, направив на них советские автоматы «Калашников», трое бородатых мужчин, одетых кто по-афгански, кто в советские гимнастерки без погон, но с одинаковыми серыми чалмами на головах.

– Джуди… – тихо, одними губами позвал Алексей, и было в его зажатом голосе что-то такое, что заставило ее тотчас оглянуться. И еще до того, как она поняла, кто эти люди, Алексей все так же тихо произнес: – Говори только по-английски… Говори!

Джуди со страхом смотрела на направленные на них автоматы.

– Говори! – приказал ей Алексей негромко.

– Дон'т шут! Дон'т шут! – изо всех сил закричала Джуди и продолжала так же по-английски: – Ай эм америкэн! Ай эм америкэн! Дон'т шут![23]

Партизаны о чем-то громко заговорили. Один из них, с короткой черной бородой, быстро и ловко спустился вниз и, снова направив автомат на Алексея и Джуди, обошел их вокруг.

– Американ? – с интересом спросил он.

– Да, американка! – тут же ответила Джуди, приподняв голову от земли.

– Американ! – крикнул партизан и что-то громко добавил уже по-афгански своим приятелям наверх. Те засмеялись.

Он жестами приказал Алексею и Джуди подняться. Они встали и подняли руки вверх. И вдруг Муслим подошел к партизану и, подняв улыбающееся лицо, заговорил по-афгански. Тот удивленно уставился на ребенка, затем стал его торопливо о чем-то спрашивать. Муслим оживленно повернулся к Алексею и Джуди, сказал с гордостью:

– Это они русские грузовики взорвали! Они за нами уже давно идут! А мы их не видели даже!

Обыскав Алексея и Джуди и не найдя у них оружия, партизан жестом приказал им идти вперед. Трое афганцев и Муслим шли сзади, оживленно разговаривая. Муслим, захлебываясь своим звонким голосом, что-то рассказывал, отвечал на короткие гортанные вопросы партизан.