class="p1">В средневековом богословии возникло даже учение о «счастливой вине», felix culpa. Парадоксальный смысл его состоит в том, что нам сейчас даже лучше, чем было до грехопадения. Последняя глава в истории мироздания будет более славной, чем первая. Как сказал блаженный Августин, «Бог решил, что лучше делать из зла добро, чем допустить, чтобы совсем не было зла».

Игра стоит свеч.

Как минимум, одно стало лучше: у нас есть Христос, Который Своей жизнью и смертью примирил нас с Богом и дал возможность спасения каждому. В этой книге я говорил об отношениях с Богом с человеческой точки зрения (единственно для меня возможной). Но я понимаю, что не только мы должны приспосабливаться к общению с невидимым, совершенно не похожим на нас Богом, но и Ему, чтобы познать нас и примириться с нами, необходимо было приспосабливаться. Более того, Богу было угодно подчинить Себя земному сюжету. Раннехристианские авторы говорили, что в истории Христа как бы повторилась человеческая драма.

Мир — благой, хороший. Это слово Божие звучало после каждого акта творения. И Бог даже счел, что мир (нас!) стоит спасти, в него стоит сойти, за него стоит умереть.

Мир — падший. Бог обещал устранить страдание, нищету, зло и смерть. Однако на пути к преображению приходится глотать несчастья в лошадиных дозах. От тягот, выпавших на долю нашего свободного и опасного мира, Бог не избавил и Самого Себя. Сын Божий сознательно пошел на худшее из того, что есть свете.

Мир можно спасти. Таков смысл Боговоплощения. И удивительный Божий парадокс таков: высшее зло обращается в высшее благо, человеческое насилие и ненависть служат искуплению человечества. Апостол Павел сказал о Христе: «Отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» (Кол 2:15).

Явление Спасителя изменило мир навечно и бесповоротно. Божий замысел о Вселенной восторжествует, история лишь детализирует генеральную линию. Недаром слова апостола Павла звучат столь победоносно: «Если Бог за нас, кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? Кто отлучит нас от любви Божьей?» (Рим 8:31,32,35).

Страстная Пятница – день, наполненный скорбью, день крестной смерти Иисуса Христа, снятия Его с креста и погребения. Но недаром ее называют еще и Великой Пятницей — раны ее даровали людям исцеление.

На смену рыданиям приходит молчанье.

Омытая слезами, очищенная их солью и горечью, ночь застывает в пустом, безнадежном ожидании. Но яркой утренней звездой грядет Агнец!

Он приходит с живой водою, свежей, доступной всем — плодом трудов, совершенных в Пятницу.

Н.Т. Райт,

епископ Даремский

***

Моя жена ведет еженедельный христианский кружок в частном интернате для престарелых. На этот кружок приходит и старушка по имени Бетси. У нее болезнь Альцгеймера, но она честно отсиживает весь час. Бетси худенькая, голубоглазая, с милой улыбкой. Каждую неделю Джэнет заново ей представляется, и Бетси в который раз знакомится с «новой руководительницей». Когда другие общаются или смеются над чьей–либо шуткой, Бетси отстраненно и обезоруживающе улыбается. Большей частью она сидит тихо, ничего не делая и не особо улавливая тему беседы, а просто получая удовольствие от приятного общества.

Джэнет выяснила, что Бетси не утратила способность читать. Она приносит с собой открытку, которую дочь прислала ей несколько месяцев назад, и перечитывает ее, словно та пришла со вчерашней почтой. Теряя нить, она снова и снова повторяет одну и ту же строчку, пока кто–нибудь не попросит ее читать дальше. Но в хорошие дни бывает, что Бетси ясным, высоким голосом прочитывает целый отрывок. Поэтому Джэнет стала просить ее каждую неделю читать гимн.

В одну из пятниц подопечные Джэнет выбрали для чтения «Старый грубый крест». (Они вообще больше любили гимны, знакомые с детства.) «На далеком холме старый крест виден мне, знак позора, страданий и мук», — начала Бетси. И вдруг страшно разволновалась: «Я не могу это читать! Очень грустно! Очень!» Кто–то из старичков завздыхал. Другие удивленно уставились на чтицу. За все время знакомства с ней они ни разу не слышали, чтобы Бетси произнесла складную фразу. А тут она явно поняла смысл текста.

— Успокойтесь, Бетси! — принялась утешать ее Джэнет. — Все в порядке. Не надо читать, если вы не хотите.

Однако старушка снова взялась за текст. Она продолжила с того места, на котором остановилась. Но вскоре по щекам ее потекли слезы. «Не могу читать, — говорила она, — не могу! Это так грустно!» Казалось, она забыла, что уже сказала об этом всего две минуты назад. И она начинала читать снова, а потом – еще и еще. И всякий раз с горечью останавливалась: «…Так грустно…»

Поскольку встреча уже завершалась, участники кружка стали потихоньку расходиться. Кто–то пошел в столовую, кто–то к себе в комнату. Они молчали, словно в церкви, и с благоговением оглядывались на Бетси. Никто из них никогда не видел ее в ясном состоянии ума.

Наконец, когда Бетси немного успокоилась, Джэнет повела ее к лифту, чтобы проводить до комнаты. К ее изумлению, Бетси вдруг начала петь гимн по памяти. Она перевирала мелодию, голос ее обрывался, но гимн узнал бы каждый:

На далеком холме старый крест виден мне,

Знак позора, страданий и мук.

О кресте мы поем потому, что на нем

Был распят лучший грешников Друг.

Старый крест осудил суету,

Дал покой для усталых сердец.

Я душою прильнул ко кресту,

Чрез него обрету я венец.

Преодолевая путаницу мыслей, поврежденные нейроны возродили давно забытые связи и воскресили слова и смысл гимна. Но для Бетси в этом вдруг открывшемся ей смысле важны были только страдание и позор. Эти два слова вобрали в себя все муки ее собственного состояния, в котором она жила каждый день. Кто изведал больше страдания и стыда, чем сама Бетси? И гимн дал ей ответ: Иисус Христос.

Но гимн вслед за Христом обещает нам обретение венца, покой и полноту в Господе. Бог придет во всей Своей созидательной и исцеляющей мощи, и тогда личное богообщение станет столь же несомненным, сколь и самые близкие наши человеческие связи на земле. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1 Кор 13:12).