— Не ваше дело, — цедит ректор вполне ожидаемое и надвигается на меня с явной целью покинуть уютный закуток. И мне бы на этом остановиться, но…

— Если я могу помочь, — хватаю его за руку, останавливая, — не обещаю, что помогу. Но попробовать можно.

Несколько долгих секунд ректор вглядывается в мои непривычно серьезные глаза, а затем ядовито усмехается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Интересная формулировка. Помочь, может, и могу, но не уверена, что сделаю. — В его глазах нет иронии, только какая-то… вымученная болезненность.

— Вы же знаете… — отчего-то вдруг стало очень стыдно, — мы не раскрываем своих секретов чужим расам, я ограничена…

— Понятно, — ректор резко выдергивает свой локоть из моих пальцев и порывисто отбрасывает ширму. — Идемте, — говорит, сделав несколько шагов по коридору в противоположную сторону от света бального зала, — оставлю вас где-то неподалеку, а сам отлучусь на некоторое время.

Иду за ним следом и… сердце так сильно колотится, сама не понимаю отчего.

— Ему повредил кто-то из нас, да? — предполагаю самое очевидное. — Какая-то змея на него охотилась? И поэтому вы так плохо ко мне относитесь?

Ректор молчал так долго, что я уже решила, что ответа ждать не стоит.

— Нет, нет и нет. — Наконец звучит короткое. — Ему едва исполнилось тринадцать лет.

В груди холодеет. Это не любовная история, это… что-то совсем другое. Только что? Что мы могли сделать тринадцатилетнему мальчику, если никогда не трогаем детей? И те слова профессорши, сказанные ректору в самом начале моего обучения: «…учитывая историю вашей семьи…». И сегодня многие знакомые Андриана так странно реагировали на нашу пару, будто это даже еще более необычно, чем можно представить.

— Оставайтесь здесь, — холодный голос ректора резко врывается в мои раздумья. — Уверен, вы умеете делать так, чтобы вас не нашли даже те, кто стоит вплотную, но все же будьте осторожны. Я постараюсь вернуться быстрее.

И ректор в буквальном смысле исчезает в воздухе.

Холодное темное помещение небольшой комнатки, забитой книгами, вводит в еще большее уныние. И как только у Андриана получается вызывать во мне эмоции совсем моей натуре не свойственные?

Присаживаюсь на краешек с виду удобного кресла, стоящего у окна, и утыкаюсь невидящим взглядом в пол.

— Нет, а что я должна была сказать?! — раздраженно шепчу. — Да, господин ректор, я понятия не имею, что там у вас за проблема и каких сил она может от меня потребовать, но клянусь помочь вам во чтобы то ни стало?!

Раздраженно выдыхаю. Зараза совесть подсказывает, что именно так я и должна была сказать.

Фырчу, резко взвинчиваясь с места, хватаю первую попавшуюся книгу и открываю на первой же попавшейся странице.

Устраиваюсь в кресле поудобнее, и начинаю злостно читать.

Когда сорок минут спустя в коридоре снова раздается тихий шелест, я все еще не осилила даже первый абзац.

— Вы здесь? — раздается усталый голос, и ректор медленно проявляется в воздухе.

— Здесь, — буркаю очевидное.

— Астра, я… — голос ректора звучит так устало, что мое сердце снова ускоряет свой ритм, но уже от волнения за него, — …я вынужден просить вас о помощи.

Мое бедное сердечко, и так сегодня уже сдавшее не менее двух нормативов по бегу, видимо, решило бежать марафон.

— Какая? — сглатываю, как-то сразу догадавшись, что помощь тут не из разряда табуретку подержать, пока он через забор перелазит.

— Мне нужна будет частичка вашей ауры и… магии.

Смотрю в пол. Лучше бы он у меня руку и сердце попросил.

Я бы, может быть, даже дала.

— Пожалуйста, Астра. — Андриан смотрит на меня серьезно, не мигая. — Вы даже не представляете, насколько это важно.

— Это как-то связано с вашим братом? — тихо предполагаю.

— Нет, никак. — Звучит не менее тихий ответ. — Но это связано с безопасностью империи.

— Мне нужно понять яснее, что именно вам нужно, — вздыхаю, поднимаясь. Не то чтобы меня сильно волнует безопасность империи, но вот Андриан волнует даже очень.

— Спасибо, что не отказали сразу, — звучит скупая благодарность, но признательность я чувствую в каждом слоге.

Молча мы выходим из комнаты, молча пробираемся к выходу из особняка, молча же тенями перебегаем к Храму Единых и молча пробираемся внутрь через неприметный черный вход.

Храм тих и безлюден в это время суток. Магические свечи приглушены, они не освещают, а лишь бросают причудливые тени на гулкие своды собора, сражающие своей монументальностью и каким-то первобытным величием.

Дыхание против воли перехватывает, и я едва удерживаюсь от того, чтобы не попятиться.

— Спокойнее, — ректор мягко берет меня за руку, — уж вам здесь точно ничего не угрожает.

Морщусь.

Вот не надо напоминать, что именно мои предки когда-то создали это место. Да, до сих пор главными жрицами Храма являются именно суккубы, но наше основное общество давно уже отреклось от последовательниц идеологии объединения магий — слишком уж непримиримые у нас возникают на этой почве разногласия.

— Что вам здесь нужно? — цежу сквозь зубы.

Отреклись мы может и отреклись, но инстинкт защищать и оберегать своих у нас в крови.

— Для начала хотя бы просто войти, — ректор тихо усмехается, а я только сейчас замечаю, что опережаю его на пару шагов, которые он, видимо, сделать не может.

Быстро перестраиваю взгляд и тяжело вздыхаю. Так и есть, два шага назад стоит наш классический барьер от других рас, который мы, кстати, довольно сильно усовершенствовали со времен последней войны с драконами. Видимо, направляясь сюда, ректор этого не ожидал.

— Вы понимаете, о чем просите? — выдавливаю. На душе скребутся тараканы, жалостливо намекая, что даже у них есть какие-то этические нормы.

— Да.

— Вы для этого меня сюда взяли? — говорю еще более приглушенно.

— Астра, — ректор рефлекторно подается вперед, но натыкается на барьер и его отбрасывает назад, — поверьте, я до последнего надеялся, что просить вас об этом не придется, но змеи слишком осторожны, вам ли этого не знать. И я не прошу вас предавать своих. У меня действительно есть серьезные основания предполагать, что здесь происходит что-то, что угрожает безопасности империи.