— И что сие значит?

— Что-то вроде… «входить только в защитных костюмах». Кажется, так.

— Так там биолаборатория, значит? Странно они как-то ее расположили — прямо за дверью цеха.

— А в подземелье особо не разгуляешься, Тигран. Думаю, это было просто вызвано суровой необходимостью. Экономия места. Экономия пространства. Экономия средств на охранные системы.

— Ладно, а спуститься нам как?

— Вон, лестница за кабиной, — вытянул руку Бурков.

— Ну поползли.

Они достигли кабины. Оказывается, верх стены над входом имел линию узких окон. Чтобы заглянуть в них, надо было войти в кабину крана, что Тигран и сделал. За ним последовал Загорский и Рита. За мутноватым стеклом было видно помещение, огромное даже по сравнению с цехом. Там также горел свет, только не обычных ламп, а каких-то иных. Возможно, ультрафиолетовых. Пол был заставлен какими-то гробами со стеклянными, выпуклыми крышками и хорошо заметно, что в этих гробах, в зеленоватой жидкости, действительно напоминающей рассол, покоились тела. От гробов шли какие-то трубки к чанам и большим колбам, стоящим через каждые пять капсул. Но если оценить размеры помещения и то, что капсулы тут стоят максимально плотно, то можно легко сделать вывод о наличии по меньшей мере двух сотен спящих виртов.

— Ни черта себе! — выдохнул Тигран.

— Ребята, — прошептала Рита, — смотрите, там в дальнем конце, кажется, еще дверь. Что если там второй такой зал?

— Все может быть, — кивнул Загорский. — Идем вниз…

— Погоди, — остановил его рукой Баграмян. — Смотри…

В нескольких колбах вдруг забурлила жидкость. Ближайшие чаны стали наполняться — похоже, в них выкачивался рассол из этих гробов. Затем показалась группа из шести виртов. Они подошли к слитым колбам и стали открывать крышки, а потом помогли выбраться четверым «новорожденным», таким же здоровенным амбалам.

— Неужели в том колодце был вирт? — с ужасом прошептал Загорский, глядя в их пугающие лица. — Так мне не показалось?.. И это был не я?..

— Ты о чем, болезный? — толкнул его слегка Тигран.

— Да так…

— Смотрите, смотрите! — зашептала Рита.

Вирты стали доставать еще одного «новорожденного», но, судя по строению, развился он с какими-то жуткими отклонениями: ноги монстра были недоразвиты и выгнуты в обратную сторону, а вместо человеческих стоп красовались огромные копыта. Что-то не так было и с головой — слишком уж она неестественно мала…

Появился еще один вирт, катящий тележку с большим жестяным коробом. Когда он приблизился к своим соплеменникам, держащим под руки недоразвитого «новорожденного», те вдруг положили его на пол. Тот как-то странно дергался. Из тележки извлекли огромные тесаки и…

— О боже!.. — Рита зажмурилась и, отвернувшись, уткнулась в плечо Тиграна лицом. — Господи!.. — простонала она, вцепившись зубами в его куртку.

…вирты стали рубить недоразвитого «новорожденного» на части и кидать его останки в короб тележки.

— Господи, они что, использовали не только человеческий, но и животный генетический материал? Откуда копыта? — бормотал Александр.

— Идем отсюда, — вздохнул Тигран, обняв Риту.

* * *

— Вот твари неуемные! — выругался Шестаков, выплевывая землю, которой его накормили близкие разрывы очередной очереди, пущенной автоматической пушкой «Пираньи». — Никита, ххть-тьфу, передай по команде: бронемашина — приоритетная цель!

— Есть!

— Но сделайте все, чтоб никто не приблизился к бункеру! В нем наши ребята! Там командир!

— Я понял!

— Минометчики! Первый и второй расчет! Взять участок с поправкой на двести метров ближе! И долбить, не останавливаясь! Отсекайте неприятельскую пехоту от бункера! «Утес»! Рубите вон ту пулеметную точку слева!

Воздух рассек пронзительный свист, и позади раздался взрыв. Кто-то рядом упал, вскрикнув.

— Миномет! — заорали в стороне.

— Где?!

— Не видно пока!

— Черт! Альфтан!

— Я!

— Принимай командование!

— А вы?!

— А я прогуляюсь! Грищенко! Грищенко, мать твою!!!

— Я!

— Лезь в БРДМ за пулемет!

— Есть!

— Люки не закрывай! Попадут из фауста, и мы трупы сразу! — орал Шестаков, забираясь на место механика водителя.

— А если гранату закинут?!

— Поймай и кинь обратно, твою мать!!! Пулеметом не играйся особо, это тебе не мамкина титька! Ищем миномет противника! Фаустников коси!

— Понял!

БРДМ рванулся с места и устремился вперед, в самую гущу врагов.

— Вот же старый придурок, какого хрена! — крикнул вдогонку Альфтан. — Сожгут ведь!

— Никитос! Никитос!!!

— Чего?!

— Ты теперь главный?

— Да!

— Ну так командуй!

— Какие тебе еще нужны команды?! Мочи козлов!!!

БРДМ мчался вперед, перепрыгивая неровности и приближаясь к врагу.

— Это что было?! — воскликнул держащий оборону у входа в бункер Колесников, когда буквально в метре от ямы прорычал двигатель машины, несущейся в сторону моря. — Кажись, БРДМ-ка. Нет? Наши разве в наступление пошли?

— Черт, это Шестаков. Как пить дать, Шестаков. Только этот старый псих может нечто подобное выкинуть! — сплюнул Стечкин. — Дайте мне винторез с ночником! Быстро!

— Ты что удумал, Василич?!

— Прикрыть его попробую!

— Не лезь наверх, командир! Мы тут и так как в змеиной яме!

— Боря, не мешай, а?! Перешибу ненароком!

Прикинув пройденное расстояние, Шестаков резко повернул налево, едва не опрокинув машину. Если б он этого не сделал, то уже через полсотни метров попал под сектор обстрела минометов первого и второго расчета. Наверху пулемет дал две короткие очереди. Снаружи, через открытый люк, слышались крики. Какой-то неловкий вражеский солдат попал под колеса, хрустя собственными костями. По правому борту прошлось несколько барабанных дробей пулеметных или автоматных очередей. Шестаков решил включить фары. Странно, однако после того шквала пуль, с которой встретилась машина в своем самоубийственном кроссе, левая еще работала. Впереди, в луче фары, замаячили как муравьи десятки вражеских солдат. И вдруг там же, в низине, возникла «Пиранья». Она разворачивала башню. Одной очереди ее автоматической пушки для слабо бронированного БРДМ хватит за глаза.

— Вова! Бей его в башню, потом по колесам!

— Есть!

Снова загрохотал КПВТ. Стрелок не подвел: от ударов 14,5 калибра у «Пираньи», похоже, заклинило башню и оружие. Следующей очередью он разорвал у машины врага два левых колеса. Шестаков тем временем не сбавлял темп. Оставалось только радоваться мастерству стрелка, который при такой езде сумел быстро вывести из строя «Пиранью».