Так что же это были за таинственные подчинённые Ишервуда? И как они оказались в Советском Союзе уже летом 1941 года?

Принимающая сторона. Сафоновцы

На самом деле, ответ на этот вопрос можно было получить ещё тогда, в 1940-е. Достаточно было внимательно смотреть советскую кинохронику. По идее, за то, о чём я сейчас расскажу, тогда можно было попасть под трибунал. Но — дело прошлое. И сегодня про это можно говорить уже с улыбкой.

Вот, например, на советской кинохронике на посадку идёт самолёт с советской звездой, но хвостовая маркировка у него — латиницей: BN 297. При этом закадровый текст советского диктора ничего не объясняет. Текст такой:

В кадре действительно появляется наш прославленный ас Борис Сафонов, в честь которого потом назовут посёлок.

Про этого человека стоит сказать отдельно. Тем более что именно ему предстояло стать главной «принимающей стороной» для нашего героя-киви Невилла Рамсботтом-Ишервуда.

Итак, Борис Феоктистович Сафонов. Первый в годы Великой Отечественной дважды Герой Советского Союза. Уроженец села Синявина Тульской губернии, он окончил с отличием семилетку, поступил в Тульскую железнодорожную школу фабрично-заводского ученичества, в 1930 году вступил в комсомол, занимался в планёрной школе. В целом, для тех лет — не такая уж необычная биография[136].

Борис Сафонов у советского истребителя И-16

В числе лучших курсантов Сафонов был зачислен в школу Осоавиахима, где его инструктором была сама Валентина Гризодубова. Летом 1933 года он попадает в знаменитую Качинскую авиашколу. Затем — в Белорусский военный округ. Когда встал вопрос о выборе дальнейшего места службы, Сафонов сразу же записался на Север, где и встретил начало войны.

Уже 24 июня — на второй полный день войны и в свой всего-то второй с начала войны боевой вылет — Сафонов сбил «Юнкерс-88». И это при том, что воевал он тогда ещё на И-16, на «ишачке»[137]. Свою первую Звезду Героя он получил за бой 15 сентября 1941 года. Семёрка его истребителей сошлась с пятьюдесятью двумя вражескими машинами, сбила тринадцать из них и не потеряла ни одного своего!

Герой Советского Союза Борис Сафонов с крестом Британской империи

А вот теперь вглядимся в то, как выглядел Борис Сафонов. В советской кинохронике его сначала показывают в комбинезоне, где никаких знаков различия и отличия и не видно. А вот потом — в кителе в штабе.

И на кителе помимо наших звёзд с серпами и молотами на груди — иностранный крест. И это в 41-м году?

И ещё загадка, вернее, скорее, ошибка военной цензуры. Когда в этом отечественном киноролике начинают показывать боевую тревогу сафоновцев, то к самолётам бегут и люди в какой-то совсем несоветской форме.

Обратимся еще раз к подчинённому новозеландца Ишервуда Эрику Картеру:

Так кого же тогда так засекретило советское командование? Из-за ошибки военной цензуры однажды в кадре всё-таки мелькнула и их нашивка: три крыла, выполненные в той же стилистике, что три нормандских льва со щита Ричарда Львиное Сердце. А этот геральдический символ — составная часть герба какого государства? Правильно!

То были Королевские британские ВВС и их 151-е авиакрыло.

Кадр из советского пропагандистского фильма 1941 года, на котором отчётливо видно, что в Советском Заполярье воевали лётчики с нашивками британских королевских ВВС

Лётчики 151-го авиакрыла играют в футбол у Ваенги

Так это были англичане?

На этот вопрос отвечу сразу. Вся эта глава как была, так и остаётся посвящённой не англичанам, а новозеландцам. Но разъяснить есть что.

Попрошу сейчас читателя набраться немножко терпения и отправиться за мной — да, всё-таки в Англию образца года 1998-го. Точнее — в британский сектор Ла-Манша.

Ваш покорный слуга тогда — лондонский корреспондент программы «Вести». Но оказался я в акватории Ла-Манша на борту большого противолодочного корабля российского Северного флота «Адмирал Левченко»: российские моряки пришли тогда в Портсмут и вышли оттуда в Ла-Манш на одни из первых совместных военно-морских учений с кораблями Её Британского Величества и США.

Признаться честно, то был мой первый выход в открытое море. И хотя, к счастью, обошлось без морской болезни, но утром, на подходе к Плимуту, после ночного перехода самочувствие было не лучшим. Да, да, было это по вполне русским причинам[138].