5 (18) июня 1915 г., вернувшись из очередного совещания в Холме, М. В. Алексеев известил сотрудников своего штаба о том, что было принято решение об обороне Польши и она поручена одному человеку – ему85. Строительство укреплений под Варшавой было ускорено и закончилось к началу 20-х чисел июля, в них сразу ввели отступавшие войска 3-й и 4-й армий. На левом берегу Вислы был создан огромный укрепленный плацдарм для маневрирования русских войск86. Более всего в это время М. В. Алексеев опасался, что ему отрежут возможность отступления в глубь России и повторится Мукденская катастрофа[1], только в гораздо больших размерах87. 25 июня под командование М. В. Алексеева была передана 3-я армия. Таким образом, Северо-Западный фронт объединил все русские армии, сражавшиеся на территории русской Польши. Это было логичное решение, так как в этот момент во фланговом охвате оказалась Польша88.

Раз выходом из положения виделось нанесение возможно большего урона личному составу противника, то особое внимание естественно было уделять крепостям. Генерал-лейтенант К. И. Величко вел активную работу по восстановлению крепостей Ковно, Брест, Новогеоргиевск и Ивангород. По свидетельству генерала В. Е. Борисова, которое после войны привел этот крупный специалист в области фортификации, М. В. Алексеев в марте – июле 1915 г. делил все крепости на стратегические (оперативные) и тактические (маневренные). К первым он относил Новогеоргиевск и Брест, ко вторым – Варшаву, Ивангород, Зегрж, Рожаны, Ломжу, Осовец, неоконченные Гродно и Олиту, устаревшее Ковно, Либаву, которые должны были быть эвакуированы по окончании их маневренного значения89. Уже в мае 1915 г. М. В. Алексеев предупредил коменданта Ивангорода генерала А. В. фон Шварца о необходимости предвидеть эвакуацию. Нельзя не отметить, что это очень странное предупреждение – очевидно, коменданту трудно было одновременно готовить крепость и к обороне, и к эвакуации. Он приехал в штаб фронта и 7 (20) июня попытался объясниться с командующим.

«Из его разговора со мной, – записал в своем дневнике Ф. Ф. Палицын, – мог прийти к заключению, что у него сомнение, будут ли держаться в Ивангороде или его оставят. Разговоры об этом были и раньше, но я им не придавал значения. Доблестный Шварц очень огорчен таким поворотом дела»90. На просьбу А. В. фон Шварца позволить считать Ивангород крепостью, которая может держать оборону в изоляции, последовал отказ. По подсчетам коменданта крепости, она имела хорошие укрепления и артиллерию, запасы продовольствия на 40 тыс. человек из расчета обороны на 2–3 месяца. По мнению многих, крепость могла оправдать потерю тех сил, которые были бы блокированы в ней. Но с 12 (25) июня 1915 г. Ивангород стал официально называться укреплением. Предполагалось, что оставление укреплений будет иметь меньший негативный эффект, чем потеря крепости.

13 (26) июня вернувшийся из инспекционной поездки Ф. Ф. Палицын попытался поддержать позицию А. В. фон Шварца перед М. В. Алексеевым: «Вечером переговорил с Михаилом Васильевичем, но он крепко стоял за это решение. Его опасения и расчеты справедливы, ибо для гарнизонов Новогеоргиевска, Ковно, Гродно и даже Бреста придется выделить огромное число дивизий. Это все верно, но пока перед нами первый акт отхода, и вопрос может быть только об Ивангороде и Новогеоргиевске, разницы между ними не вижу. Правда, Новогеоргиевск штатная крепость, Ивангород импровизированная. Но нам прежде всего надо обеспечить благополучный отход с насиженных позиций на восток и не на переход, а больше, и в этой операции содействие обеих крепостей мне представлялось неизбежным. Надеюсь, Михаил Васильевич не будет сердиться на меня за это вмешательство, но попытаюсь разбудить его путем письменного доклада»91. Ф. Ф. Палицын вскоре получил такую возможность, тем более что А. В. фон Шварц и сам настаивал на его приезде с инспекцией.

Он осматривал крепость с 14 по 15 июня 1915 г. и, по свидетельству ее коменданта, нашел, что из всех русских крепостей эта наиболее хорошо подготовлена к обороне. На самом деле Ф. Ф. Палицын считал, что вся оборона Ивангорода построена на идее защиты передовых позиций, укрепления не рассчитаны на обстрел калибром свыше 8 дюймов и требуют для доработки как минимум трех недель92. 30 июня Ф. Ф. Палицын сообщал А. А. Поливанову о результатах подготовки крепостей: «Каждая из них усиливается и каждая в своем усилении имеет свои особенности. Много проявлено там творчества, но недостаток в рабочих, в материале и во времени не позволили и не позволят дело довести до конца. Но за эти 11 месяцев сделано, что было возможно. Сделали бы больше, но крепостные силы и зимою, и теперь отвлечены в поле, в армию. В безотрадном положении вопрос о гарнизонах. Нарушенное вначале теперь не исправлено… На Вас надежда, что дадите людей, оружие и боевые припасы»93. Итак, сразу же возникла проблема формирования крепостных гарнизонов. Большая их часть с самого начала войны была переброшена на фронт.

Наиболее тяжелое положение Ф. Ф. Палицын застал в Ковно. По его мнению, крепостная артиллерия была устаревшей, связь – наземной и, следовательно, уязвимой при обстреле. Главная часть войск сосредотачивалась в глубокой долине Немана и по причине малого количества дорог не могла вовремя подойти к передовой: «Но не инженерная и артиллерийская подготовка возбуждают опасения, а возбуждают опасения войсковой порядок в крепости и организация их службы. На мой взгляд, имея даже недолговременные постройки, крепость временно бороться может, но при неустройстве ее гарнизона она не обеспечена от смелого захвата»94. Необходимо отметить, что все без исключения опасения Ф. Ф. Палицына подтвердились всего через несколько месяцев при падении Новогеоргиевской и Ковенской крепостей. Он был прав, когда указал на главную причину слабости русских крепостей – их недостаточно подготовленные, импровизированные гарнизоны. Примером таких частей могут быть пограничная дивизия, в основном составленная из новобранцев и имевшая только три пулемета на 12 батальонов, а также частично вооруженная берданками 124-я дивизия, составленная из дружин московского ополчения только 31 июля 1915 г. Обе были не готовы к действиям, но введены в состав гарнизона Ковно. Очевидно, предполагалось, что под защитой крепостных стен они будут вести себя более твердо, чем в открытом поле. На самом же деле неподготовленный боец чувствовал себя в незнакомом замкнутом пространстве как в ловушке. При первом же серьезном обстреле наименее стойкие части массово бросали форты и покидали крепость, захватывая железнодорожные поезда95.