Я знаю, что он видит. Я знаю, что все они видят — женщину, на которую хочется смотреть и которой хочется обладать, и от этого закипаю каждым нервом.

Невысокая и хрупкая, нежная, как китайский фарфор. И в то же время соблазнительно-женственная, мягкая, влекущая. Шелковая юбка оплетается вокруг таких стройных колен, что можно сойти с ума. Гибкая талия и спина — наталкивают на самые порочные мысли. А осанка… Осанке могла бы позавидовать сама царица Тамара.

Вот только взгляд у птички совсем не царский. Человечный. Светлый и манящий, как очаг теплого дома, к которому так приятно возвращаться. И вместе с тем яркий, глубокий. Бездонный и обещающий, как высокое звездное небо.

Такую не пропустишь. И никогда не насытишься. От такой не уйдешь и не предашь, сколько бы ни прошло рядом подобных. От такой никогда не откажешься. Она настоящая и искренняя. Воробышек.

Моя.

Черт! В пору кричать Тарзаном и забивать первенство за собой. А после сдаваться на милость Богу или черту, уж как получится. Я так привык ходить по легким незамысловатым тропам, не подпуская к душе никого, и брать доступное, что, пожалуй, заслужил этот страх: упустить из рук то, что едва найдено. И в чем только что признался себе.

Я все еще мало знаю о ней. Кого она любит? Кого, быть может, ждет? О ком думает?.. Это мука — не знать ответ. Я помню решительное лицо ее согруппника, вставшее вчера на моем пути, и нежное девчоночье: «Колька, ты?», такое доверительное и близкое. И помню другое лицо, неуверенное. Лицо парня, застывшего сутулой корягой под фонарем. Его тоскливо-горькое: «Женя?», и нервозность воробышка, выдавшую небезразличие.

Кто знает, что он значит для нее? Возможно, многое. А, возможно, все. А я… Я тот, из-за кого она сегодня могла запросто погибнуть в пьяных руках Яшки, став разменной монетой между мной и отцом, и только. Тот, из-за кого, пожалев, вернулась в чужой незнакомый дом, не побоявшись встретиться с этим домом один на один. Тот, о ком высказалась в лицо бывшей подруги гораздо лучше, чем он того заслуживает.

Я тот, кому воробышек сегодня на двери оставила новогодний подарок и научила танцевать. И кому была всего лишь благодарна.

Как другу? Как помощнику?.. Черт. Может быть. Хотя на миг мне и почудилось невозможное.

Нет, я не вправе навязывать чувства той, что доверилась мне. Насколько бы шумно у меня ни гудела от ее прикосновения кровь в голове, и ни заходилось от близости сердце. Во всяком случае, не оставив девчонке дистанцию. Просто потому, что птичка не станет играть. И сомневаться не станет. Если я ошибусь, она спрячется в раковину и потухнет. Для меня навсегда.

Дождавшись официанта, мы выходим на открытый балкон, где собралось уже немало народу во главе с Градовым, и я сразу же набрасываю на плечи воробышка плюшевый плед и вручаю парующую чашку с чаем.

— Мм, действительно с малиной, — приятно удивляется она, подставляя руки. — Люков, оказывается, ты джентльмен, — смеется, поднимая глаза, и я легко соглашаюсь:

— Только с вами, леди.

Полночь наступила, и шоу под окнами особняка Босса начинается. Первое, что я вижу, — дюжина горящих на снегу медных чаш, едва различимые за высоким пламенем тени файерщиков и вспыхнувшие бенгальскими искрами яркие фитили, обегающие широкий круг. Дальше — выстрелившие вверх кометами по всему периметру круга, истаявшие огни. Две полуобнаженные девушки и один могучий муж занимают в центре позицию «треугольник» и поднимают в воздух на цепях, раскрутив вокруг своей оси, летающие словно метеоры, объятые пламенем, пои-шары, и зрелище становится еще динамичней…

Огненные веера, обручи, мельница и, наконец, танец-имитация битвы четырех валькирий на пылающих мечах. Битву пресекает рассекший воздух надвое огненный кнут, и почти сразу же за ним над головами сменившихся файерщиков зажигаются и раскручиваются два больших куба и три сферы. Охваченные беснующимся пламенем, они производят яркое зрелище, и воробышек шепчет, подавшись вперед:

— Илья, посмотри, как красиво!

Я обнимаю девчонку за плечи, но ее рука все равно находит мою и сжимает пальцы. И вновь, взглянув на нее, я понимаю, что она едва ли замечает это, но душу приятно греет острожное прикосновение. Она смотрит, разомкнув в восхищении губы, выдыхая невесомые облачка пара на разворачивающееся перед глазами действие, а я… я смотрю на нее. В который раз высекая в сердце нежный девичий профиль и впитывая запах волос.

Затылка невзначай касается чья-то ладонь и собственническим жестом проводит вдоль всей спины, задержавшись на поясе брюк. Оглянувшись за плечо, я замечаю остановившуюся в шаге от меня Ирку, закутанную в серебристую шубку, лениво облокотившуюся на балюстраду балкона. По-моему, ей начхать на мое предупреждение держаться в стороне и на присутствие рядом девчонки. Отношения с Яшкой, похоже, зашли в тупик, раз девушка не гнушается возможностью напомнить о себе, прилюдно оказывая знаки внимания и поигрывая обещающей улыбкой. И мне это не нравится.

Я знаю Ирку достаточно хорошо. Куда лучше, чем мне бы того хотелось. Неопределенность и зыбкость не для нее. И уплывающий из рук шанс стать женой богатого наследника тоже. Маятник удачи качнулся назад, слухи о связи с Боссом — ложь, а значит, ей хватит ума выкинуть какую-нибудь гадость даже в присутствии гостей, чтоб попытаться вернуть к себе интерес. Мой или брата, уже как сложится.

— Воробышек, я отойду на пару слов, — я решаю оставить птичку на время одну, чтобы еще раз поговорить начистоту с бывшей подругой.

Поднявшееся раздражение хлещет через край, ладони зудят, мне приходится сунуть руки в карманы брюк, чтобы сдержать рвущееся изнутри желание вытолкать Яшкину стерву с балкона взашей и тотчас же стереть с себя следы ее непрошеной ласки.

— Конечно, Илья, — отвечает девчонка. Серый взгляд на миг тускнеет… или мне кажется? Я так и не успеваю понять. Заметив в стороне от меня Ирину, птичка туже запахивается в плед и отворачивается, позволив мне оставить ее.

— Какая прелесть, Илюша! Только посмотри, как наш Большой Босс сегодня расщедрился! — встречает меня Ирка кошачьей улыбкой и картинно заломленной бровью. — А все для тебя! Втридорога заплатил, нужных людей наклонил, доставку в два часа организовал — осталось получить прощение блудного сына и дело в шляпе. Из Франции ребята, между прочим. Не какая-то там местная самодеятельность — известный цирк! Надеюсь, ты оценил усердие Босса и организованное им шоу? Вижу, твоя мнимая подружка оценила.

Она отпускает в сторону Воробышек легковесный смешок, но уже через мгновение недовольно дергает подбородком, когда я заслоняю девчонку от нее спиной, подступаю вплотную, и цежу злые слова сквозь зубы:

— Какого черта ты лапаешь меня, будто я твоя собственность, Ирка? Я тебя предупредил, что вырву руки на хрен! Не заставляй меня при всех показывать, на что я способен. Что это было только что?

— Когда? — пробует отшутиться девушка, но напоровшись на мой недобрый взгляд, обиженно поджимает губы и отступает на шаг. — Фу, какой ты грубый, Илюша, — разочарованно замечает. — Я тебе о высоком искусстве, а ты мне о членовредительстве. Я девушка ласковая, ты забыл? — взяв себя в руки, с вызовом вскидывает лицо, сбрасывая мех с обнаженных плеч. — И на многое способная. Со мной так нельзя.