Он вдруг повернулся и направился в шатер Антира. Самого царя там не было, но пока лежала Асиат. А еще сидела Лейла.

Полог, завешивающий вход в шатер, рывком распахнулся. На пороге стоял Скопасис. Глаза его метали молнии.

– Лейла, где твой горит?

– Вот, – удивленно показала персиянка.

– Сколько в нем стрел?

– Двадцать, у меня больше пока нет.

Скопасис протянул руку за колчаном. Удивленная Лейла отдала горит царю. Тот, не спуская глаз с персиянки, расстегнул его и принялся вынимать оттуда одну за другой стрелы, считая:

– Одна… две… девятнадцать… Где двадцатая, Лейла?

Девушка изумленно пожала плечами:

– Не знаю.

– Иди за мной! – Голос Скопасиса стал не просто жестким, он стал злым.

Ничего не понимающая Лейла послушно встала и отправилась из шатра.

Выйдя наружу, Скопасис сделал знак Палию, чтобы тот подошел ближе. Их окружили скифы и сарматы, уже знавшие, что произошло. Царь оглядел стоявших вокруг тяжелым взглядом, потом вдруг протянул выпущенную в него стрелу Лейле:

– Вот двадцатая! Как она попала в столб шатра, едва не угодив мне в голову?!

Персиянка потеряла голос, только беззвучно разевала рот. Несмотря на то что Скопасис говорил по-скифски, она все поняла.

– Я… я…

– Что – я?! Где ты была все это время?!

И вдруг от шатра раздался голос Асиат:

– Лейла была возле меня, Скопасис!

На лице царя заходили желваки:

– Выгораживаешь?!

– Нет! – возмутилась Асиат. – Лейла сидела возле меня!

Почти сразу откликнулся еще один скрипучий голос, Стрия поддержала царскую дочь:

– Ойранка была в шатре…

Не успев удивиться тому, как оказалась старуха в нужный момент в нужном месте, скифы снова повернулись к шатру, потому что оттуда возразила, не удержавшись, Милида:

– Да не было ее там! Они просто жалеют!

Мгновение Скопасис пристально глядел на вдову, а потом вдруг поинтересовался:

– А ты сама где была?

– Я? – почему-то растерялась вдова.

Асиат почти довольно рассмеялась:

– А вот ее-то и не было!

– Я… я была с Сагиром! – Милида повернулась к сармату и потребовала: – Правда, Сагир? Ну скажи, скажи!

Тот только кивнул.

До Лейлы наконец дошло, что в царя кто-то стрелял ее стрелой и теперь Скопасис подозревает ее!

– Я не стреляла!.. Нет!

Дольше слушать эти разговоры Скопасис не стал, он шагнул ближе к двум женщинам, стоявшим почти рядом, и вдруг произнес тихо и зловеще:

– Это кто-то из вас, я знаю! Я разберусь, потом разберусь! И горе той, что рискнула попытаться убить меня! Удавлю!

Глядя вслед младшему царю, обе женщины дрожали от ужаса. Сагир потянул Милиду в сторону.

– А ну расскажи, где же ты правда была?!

Вдова принялась ластиться, как кошка:

– Ну, Сагир, ну тебя же нет… ты меня совсем забыл… не любишь…

Сармат резким движением отбросил женщину в сторону:

– Если ты действительно пыталась убить Скопасиса, то я сам тебя удавлю!

– При чем здесь я?! Я забыла, как лук у руках держать! А эта ойранка каждый день тренируется! Зачем? В бой ее все равно не возьмут, к чему руку тренировать?

– Все равно я скажу Скопасису правду.

– Только посмей! – взвилась Милида. – Он меня и так ненавидит…

Махнув на вдову рукой, Сагир пошел прочь. Он не верил Милиде, зная, что та терпеть не может Скопасиса, но в одном она права – Милида вряд ли лук в руках удержит, а Лейла уже хорошо стреляет. Зачем ойранке такое умение?

Сомнение закралось в голову не одному Сагиру. Так же думал и сам Скопасис. Милида, конечно, змея, но она и впрямь стрелять разучилась, если вообще умела. А ойранка уже вполне способна выпустить стрелу точно и сильно, хотя и хуже остальных амазонок. Это было очень неприятным открытием, Скопасису все же нравилась темноглазая красавица, нравилось ее старание стать амазонкой, зовущий взгляд темных, почти черных глаз, округлые формы. И от сознания, что едва не погиб от стрелы, возможно пущенной ее рукой, было очень тошно…

Скопасис с трудом отвлекся от тяжелых мыслей, даже головой затряс: не время, сейчас надо думать о другом.

В свой шатер пришел Антир. Конечно, он знал обо всем, потому сразу пригляделся к Лейле. Глаза у девушки красные, явно рыдала; когда царь вошел, Асиат успокаивала ее, гладя по голове:

– Да никто на тебя и не подумал.

– Как это никто? – раздался голос Антира от входа. – Стрела твоя?

– Моя… – беспомощно подтвердила Лейла, – но я не выходила из шатра весь вечер.

– Отец, она правду говорит. Лейла была здесь. Я знаю, это Милида!

– Она была с Сагиром.

– Сагир врет! Это он выгораживает Милиду, а не я Лейлу, как сказал Скопасис.

Антир вздохнул:

– Одно плохо: среди нас есть человек, который может убить исподтишка…

Всем стало не по себе. Асиат постаралась перевести разговор на другое.

– Как думаешь, завтра будет бой?

– Конечно, и нам, и им деваться некуда.

– А правда, что Скопасис зайцев выпустил?

Антир усмехнулся:

– Правда. Схитрил, чтобы ойранцы подумали, что мы их не боимся.

– А мы боимся? – Голос Асиат чуть дрогнул.

– Нет! Только погибать не хочется. У меня еще внук должен родиться.

– И сын, – вдруг заявила Асиат.

– Что?!

– Дайрана носит твоего сына! И не делай вид, что этого не знаешь! – Увидев изумленно-растерянное лицо отца, девушка тихо засмеялась: – Похоже, я выдала тайну Дайраны.

– Это… она тебе сказала?

Асиат шмыгнула носом, как маленькая девчонка:

– Да, когда утешала из-за Аморга.

Приглядевшись к Антиру, девушка поняла, о чем тот думает.

– Отец, Дайрана – воин, ее не удержишь в шатре. Боги сберегут ее и твоего сына, мы разобьем врагов, а Дайрана родит царевича!

– Да услышит Табити твои слова! – покачал головой Антир.

Все это время Лейла сидела, стараясь понять, о чем идет речь. Одно она поняла точно – Дайрана как-то связана с Антиром. Да не просто как-то, а… Значит, Дайрана не со Скопасисом?

Девушка тут же осадила сама себя, теперь Скопасис даже глянуть не захочет в ее сторону. Снова накатило отчаяние: как доказать, что она не виновата?!