— Свадьба? — севшим голосом пищит женщина. — Ах, да… Свадьба! К ней уже почти все готово! Невеста — красавица, под стать жениху…

— А как ее зовут? — интересуюсь я.

— Зовут?.. — несчастная собеседница не находит себе места, что меня уже серьезно настораживает. — Простите, Ваше Высочество, мне пора.

Она торопливо направляется к двери, бормоча невнятные объяснения. Я провожаю ее задумчивым взглядом, но не задерживаю. Если здесь действительно что-то происходит, то папенька с легкостью казнит служанку, которая мне проболтается. Все во дворце это знают, поэтому добиваться от них ответа просто бессмысленно. Но и не обращать внимания на все эти недоговорки я не могу. Чувство тревоги и опасности с новой силой подступает к горлу.

Нужно найти Аэрта. Как бы неоднозначно ни складывались наши отношения, на этот момент он один из немногих в доме отца, кому я могу довериться.

Я опускаю ноги на пол и встаю. Первое, что я чувствую, это то, что сделать следующий шаг я уже не могу. Ноги и руки словно сковывает льдом, в глазах двоится, язык не поворачивается.

— Аран, — последнее, что я выдыхаю, прежде чем совсем потерять контроль над своим телом.

Я не падаю, нет, но теряю возможность шевелиться самостоятельно.

Паника накрывает меня с головой. Самое страшное, что может случиться со мной, — это именно то, что происходит сейчас: беспомощность. Понятно, что в чай было что-то подмешано. Радует лишь то, что голова светлая и работает на удивление ясно.

Проходят минуты, и я молю всех богов, чтобы Аэрт вернулся, или чтобы меня пришел проведать Хаган. Если бы Аран был со мной, такого бы не случилось. Он бы понял, что в чае яд, он бы сказал мне его не пить. Слезы вновь хлыщут из моих глаз, но я настолько обездвижена, что не могу их вытереть. Солеными ручьями они стекают по моим щекам на шею, а дальше на шелковую пижаму, в которую меня кто-то переодел.

За мной приходят скоро. Впереди всех идет отец. Он, как всегда, безупречен. Идеальное лицо, которого просто не может быть у живого, чувствующего человека, черные длинные волосы зачесаны назад. Их, как и мои, уже тронула седина, но тоже пока лишь на висках. Высокий красивый лоб без единой морщины перехвачен простым обручем, который является короной, — император таким образом подчеркивает, что он не любит излишеств. Одет он в алый, отделанный черным костюм, который очень выгодно подчеркивает его образ. Холодный взгляд задерживается на моем лице.

— Не плачь, Мариис, — почти ласково улыбается он. — Ты же знаешь, я никогда не сделал бы того, что может тебе навредить.

Эти слова звучат, как насмешка.

— Ты послужишь своей империи, как никто другой, — отец делает шаг ко мне, и касается рукой моей щеки.

Его прикосновение я чувствую. Оно не нежное, не отеческое. Это его движение пугает меня в десяток раз сильнее, чем все остальное. Если бы я могла вздохнуть с облегчением, когда, наконец, он убрает пальцы от моего лица, я бы это сделала.

Не говоря больше ни слова, император разворачивается и, кивнув слугам, выходит за дверь.

— Простите, Ваше Высочество, — шепчет одна из женщин, подходя ко мне.

Это именно та служанка, с которой мы говорили не далее, как полчаса назад. На нее я даже не злюсь, потому что знаю, насколько убедительным может быть отец.

Меня, как безвольную куклу (которой, по сути, я и являюсь) переносят в ванную и тщательно моют. Даже зубы чистят, открывая рот и поднимая губы, как будто я лошадь на продажу. В этот момент даже то, как обошелся со мной Аэрт в ветровом коридоре, не кажется мне настолько унизительным, как все эти манипуляции.

Потом мою кожу натирают увлажняющими маслами, а голову — какими-то бальзамами, от которых жутко чешется голова, но волосы приобретают здоровый блеск. Меня усаживают напротив зеркала (хоть за это спасибо) и начинают чесать, одевать, красить, делая непохожей на себя. Слуги то и дело снуют туда-сюда, то принося, то унося что-то чрезвычайно важное. К концу этого действа перед зеркалом предстает прекрасная девушка с моими испуганными глазами, но с волшебным цветом лица, блестящими, завитыми крупными локонами и в таком же алом, как костюм отца, платье. Сверху оно обхватывает мою талию и грудь, настолько плотно, что мне трудно дышать — видимо, для этого платья даже моя худосочная натура крупновата. От талии вниз тканевыми водопадами спадают, казалось, не меньше сотни юбок, от чего платье просто невозможно пышное.

Я во второй раз за день с ужасом смотрю на себя в зеркало. Теперь я красива, но даже представить боюсь, во что мне выльется эта красота. Плакать уже просто нет сил. Я просто мысленно зову всех близких мне людей, которые могли бы вытащить меня из лап папеньки, задумавшего какую-то страшную и трагическую для меня аферу.

«Аран! Аэрт! Хаган! Аран! Аэрт! Хаган! Аран!!! Аэрт!!! Хаган!!!», — как мантру повторяю я, но никто не приходит, чтобы меня спасти. Я остаюсь со своим страхом и беспомощностью один на один.

Потом меня куда-то ведут. Точнее, тянут волоком, но под многослойной юбкой почти не заметно, что я не передвигаю ногами. Со стороны может показаться, что уставшую принцессу просто заботливо поддерживают под руки. Когда я понимаю, куда именно меня ведут, мой ужас становится практически неконтролируемым. «Этого не может быть! Это просто не может происходить со мной! Он не может так со мной поступить!», — стучит в моей голове, но ни одна из этих мыслей не может изменить происходящего.

Храм Двенадцати богов — точная копия того, что функционировал еще при древних воинах и был разрушен моими предками. Боги уже давно не отзываются на призывы людей, но традиции чтятся в нашей империи. Все мало-мальски важные мероприятия проводятся в стенах этого храма, хотя ничего божественного, кроме названия, в нем нет. Он абсолютно круглой формы с двенадцатью колоннами по кругу, которые символизируют древних богов. В центре располагается что-то вроде алтаря. Это место никогда мне не нравилось, а сейчас даже двери храма кажутся мне чем-то сулящим неминуемую катастрофу. Неужели император совсем сошел с ума, и решил принести жертву древним богам? Я не раз слышала, как он рассуждал об этом, но разве он мог решиться? Разве он мог поступить так со мной?

У дверей меня ждет отец. Его сильная ладонь сжимает мой локоть так сильно, что точно останутся следы. Слуги — все как один, расступаются в стороны.

— Я же просил, не нужно плакать, — с недовольством произносит отец.

Огромные двустворчатые двери распахиваются перед нами, и я вижу, что все помещение храма битком забито народом в черно-красных одеждах. Не прикладывая особых усилий, отец ведет меня к алтарю. Придворные выстроились к нему живым коридором.

«Аран!!! Аэрт!!! Хаган!!! Аран!!! Аэрт!!! Хаган!!!Аран!!! Аэрт!!! Хаган!!!»

Алтарь уже совсем рядом. Я вижу каждую морщинку на лице жреца. Отцу остается лишь затащить меня на двенадцать ступеней, которые возвышают алтарь над остальным залом, и….