Лео, которого я уже считаю мертвым, забирает кольцо.

Во дворце много дел. Нужно подготовить все к тому моменту, когда девочка станет королевой огненных котов.

Как удачно…

Зрение возвращается ко мне не сразу. Я смыкаю веки. Не могу его видеть, я никого не могу сейчас видеть. Лишь хватаю ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

— Не прощай меня, принцесска, — вновь повторяет Аран.

Я ничего не отвечаю ему. Но не разжимаю руки, не могу перестать обнимать его. Вся моя жизнь, старательно выстроенная самим призраком в последние месяцы, теряет всякий смысл. Все, что я помню, люблю и ценю — ложь. Все, что я знаю, никогда не было правдой. Никто и никогда не был со мной честен. Никто и никогда.

— Мари! — голос Аэрта молотом врезается в ушные перепонки.

Сильные руки хватают меня под руки и отрывают от древнего воина. Где-то кричит Хаган Ирэ, беря командование на себя. Кто-то охает. Вдалеке визжит какая-то женщина.

Я распахиваю глаза — Аран поднимается. Слишком властный, слишком монументальный, слишком… чужой?

Аэрт забрасывает меня к себе на спину, в одно мгновение превращается в огромного хищного зверя и угрожающе рычит. Древний воин выпрямляется, спокойно проводит ладонью по своей груди. Сквозь дыру в коричневой кожаной куртке видно, что раны больше нет. Он снова живее всех живых. Он снова смотрит в мои глаза, и я улавливаю в них долю удивления.

— Забавно, принцесска, — медленно произносит он, не сводя с меня взгляда. — Мне нужно было всего лишь защитить тебя от себя.

Конечно же. Никто и никогда не наносил мне столько вреда, сколько правитель древних воинов. По сравнению с ним даже Мерир просто обиженный мальчишка. Если он оживал каждый раз, когда защищал меня, вполне понятно, что, рассказав мне всю правду и защитив меня от себя, он вернулся к жизни окончательно.

Стражники окружают древнего воина, а огненный кот готов броситься на него в любую секунду. Но, похоже, Арана это ни капельки не беспокоит.

— Встретимся у озера, Мари, — подмигивает он мне и заливисто смеется, закинув голову, разнося свой смех по всей округе.

Аэрт прыгает, поняв, что добыча может уйти, но приземляется уже на пустое место.

Лео поместили на самый нижний уровень темниц. Здесь настолько холодно, что ни один заключенный не доживает до казни, погибая от воспаления легких или других болезней, связанных с переохлаждением. Но я холода не чувствую. Я иду мимо обледенелых камер, за дверями которых раздаются предсмертные стоны узников, мой длинный подол заметает следы, оставленные на полу, покрытом инеем. Нужная мне камера находится в самом конце.

Лицо Лео невозможно узнать. На месте глаз видны узкие щелочки, а нос и губы разбиты в клочья. Я не знаю, видит ли он меня, но мне это и не нужно.

— Я пришла попрощаться, — тихо говорю я. — В прошлый раз мне этого сделать не удалось, позволь это сделать теперь.

— Меня казнят? — его губы едва шевелятся, во рту не хватает зубов.

— Да. За государственную измену.

— Я не хотел, чтобы так вышло, — глупый Лео, конечно, так хотел не ты.

— Я знаю, — опустив взгляд, говорю я.

— Ты станешь королевой огненных котов? — тихо спрашивает бывший друг.

— Я уже ею стала.

— А как же Аран?

Я молчу, подбирая слова. Как это ни странно, но Лео — единственный, с кем я могу об этом говорить. С остальными я ни разу не упоминала этого имени. Ни разу. За всю неделю.

— Аран… — я вновь молчу, прислушиваясь, как мое тело болезненно реагирует на это имя. — Знаешь, он сказал мне не прощать его. И я его послушаюсь. Как и всегда.

Мы вновь помолчали.

— Он говорил, что сделает из меня королеву. Что сделает меня сильной. И он это сделал, — мой голос звучит буднично, словно это не моя душа разорвалась на части неделю назад. — Но то, как он это сделал… Поэтому я найду его, Лео. И убью.