— Нет, он не так прост, — возражает рыжий. — Говорят, он сделал из своего Шума оружие.

— И если близко к нему подойти, он может завладеть твоим разумом, — добавляет долговязый.

Иван презрительно фыркает:

— Бабушкины сказки! Ничего такого он не умеет…

— Умеет, — говорю я, и снова все взгляды обращаются на меня. — От его Шумных оплеух потом полдня в голове звенит, боль — адская. А еще он может пролезть в мозг и заставить тебя что-нибудь сделать или сказать. Все это чистая правда.

Стражники удивленно пялятся на меня, гадая, когда я скажу что-нибудь более утешительное.

— Но, кажется, для этого надо смотреть ему в глаза.

— Тебе «кажется»? — фыркает рыжий.

— А Шумные удары несмертельны, и он не может бить нескольких людей разом. Если мы нападем вместе, всех ему не достать.

Правда, я тщательно скрываю в Шуме воспоминание о его последнем ударе — севодня, на Арене. Он был куда мощнее и страшнее всех предыдущих.

Мэр оттачивает свое оружие.

— Неважно, — говорит долговязый. — У него тоже есть охрана. Ты зовешь нас на верную смерть.

— Он ждет, что вы меня приведете, — говорю я. — Мы спокойно пройдем мимо охраны прямо к нему.

— И с чего мы должны тебе подчиняться, лейтенант? — спрашивает капрал, глумясь над моим званием. — Что мы за это получим?

— Свободу от тирании! — восклицает Иван.

Капрал закатывает глаза. Не он один.

Иван не унимается:

— Мы свергнем его и сами захватим власть!

Глаза уже никто не закатывает, но долговязый говорит:

— Кто-нибудь жаждет увидеть в президентах Ивана Фарроу?

Он хотел всех насмешить, но никто не смеется.

— А как насчет президента Хьюитта? — говорит Иван, глядя на меня со странным блеском в глазах.

Капрал Пузан фыркает и повторяет:

— Да он же мальчишка!

— Нет, — говорю я. — Уже нет.

— Он один решил сопротивляться режиму, — добавляет Иван. — Это коечто да значит.

Стражники начинают переглядываться. Я вижу вопросительные знаки в их Шуме, сомнения и страхи, подтверждающие друг друга, и мысль о неизбежном поражении.

Но из их Шума я узнаю, как можно спасти дело.

— Если вы мне поможете, — говорю я, — я дам вам лекарство.

Разговоры тут же умолкают.

— Что, правда? — недоверчиво спрашивает рыжий.

— Да блефует он! — отвечает за меня капрал.

— Лекарство хранится в подвалах собора. Я сам видел, как мэр его туда…

— Почему ты все время называешь его мэром? — спрашивает долговязый.

— Пойдемте со мной, — говорю я. — Помогите мне схватить его, и я разрешу каждому взять столько лекарства, сколько он сможет унести. — Стражники теперь слушают меня во все уши. — Пора Хейвену снова стать Хейвеном!

— Он отобрал лекарство у всех солдат, — говорит Иван. — Если мы свергнем президента и раздадим лекарство обратно, кого, по-вашему, они станут слушать?

— Ну уж не тебя, Иван.

— Верно. — Он снова бросает на меня тот странный взгляд. — Но, быть может, его.

Стражники смотрят на меня, сидящего верхом на Ангаррад, вооруженного и в пропыленной форме, видят мои надежды и обещания, и в их Шуме поднимается ропот. Каждый невольно спрашивает себя, готов ли он рискнуть и попытать судьбу, настолько ли он отчаялся.

А я думаю о Виоле, сидящей в министерстве Вопросов, — я делаю это только ради нее, я на все готов ради нее.

И тут мне приходит в голову еще один аргумент.

— Всех женщин уже клеймили, — говорю я. — Кто следующий?

Когда я возвращаюсь на Арену, Ли уже заканчивает накладывать Виоле повязки. Лицо у нее порозовело и выглядит куда менее измученным.

— Стоять можешь? — спрашиваю я.

— Чутьчуть.

— Неважно, — говорю я. — Ангаррад ждет нас во дворе. Вы с Ли поедете на ней искать «Ответ».

— А ты? — спрашивает Виола.

— Я должен встретиться с мэром и положить конец его тирании.

Услышав это, она подскакивает на месте.

— Я с тобой! — тут же выпаливает Ли.

— Нет, вы должны остановить атаку и рассказать всем про госпожу Койл.

Ли поджимает губы, и я вижу, как бурлит яростью его Шум. Он тоже чуть не умер от той бомбы.

— Виола сказала, ты не умеешь убивать.

Я бросаю на нее гневный взгляд. Она тут же отворачивается.

— Я убью его, — говорит Ли. — Убью за то, что он сделал с моей матерью и сестрой.

— Если вы не предупредите «Ответ», жертв будет столько, что мэр никогда за них не расплатится.

— Хорошо бы он добрался до госпожи Койл, — говорит Ли, но тут же в его Шуме начинают вертеться другие люди, Уилф с женой… и Виола Виола Виола.

— Что ты задумал, Тодд? — спрашивает она. — Нельзя же идти на мэра в одиночку!

— Я буду не один, — говорю я. — Со мной стражники.

Она распахивает глаза:

— Что?!

Я улыбаюсь:

— Да вот, поднял тут небольшой бунт.

— Сколько стражников? — все так же мрачно спрашивает Ли.

Я медлю с ответом.

— Семеро… Всех подговорить не удалось.

Плечи Виолы опускаются.

— Ты пойдешь на мэра с семью солдатами?

— Какой-никакой, а шанс, — говорю я. — Почти все солдаты брошены на последнюю битву. Мэр меня ждет. Таким беззащитным он никогда не был и вряд ли еще будет.

Виола секунду смотрит на меня, потом кладет одну руку на плечо Ли, а другую на мое, и с трудом поднимается на ноги. Я вижу, как ее всю передергивает от боли, но Ли наложил ей тугие повязки, такшто она может секунду-другую постоять.

— Я с тобой, — говорит она.

— Нет, — отрезаю я.

— Ни за что! — вопит Ли.

Она поджимает губы:

— И с каких это пор вы решаете за меня, что делать?

— Ты не можешь ходить, — говорю я.

— У тебя есть лошадь.

— Это ваш шанс выбраться отсюдова!

— Он ждет нас обоих, Тодд. Если ты войдешь один, твой план рухнет — и рта не успеешь раскрыть. — Я подбочениваюсь.

— Ты же сама говорила, что мэр снова попытается использовать тебя против меня!

Она шипит от боли, пытаясь переступить с ноги на ногу.