– Даже после всего, что я сказал?

– Даже после всего, что ты сделал.

Вот такая вот неприглядная, но, правда.

А с правдой мы давно не особо дружим, так что, окончательно смутившись, я решила сменить тему.

– Так и не поняла, кстати, почему князья так ведут себя в моем присутствии, – умею я менять тему разговора.

– Запах, – Рай обнял крепче, определенно собираясь продолжить этот дурацкий разговор. – Ничего не изменилось, Каиль, лишь тот факт, что теперь твой запах сводит с ума сильнее, но твое положение и сила вынуждают их сдерживаться.

– А ты? – черт его знает, почему спросила.

– Я все еще не сделал тебя своей – это позволило им сделать определенные выводы.

– Какие, например? – в шоке уточнила.

– Например, о том, что любовь это еще и необходимость сдерживать себя, и сдерживать постоянно. И что я люблю тебя настолько, что боюсь прикоснуться.

Шаг к нему и почти провокационное:

– Боишься? Ты?

Его шаг, и он выдохнул у моих губ:

– А ты готова рискнуть?

И его нахождение так близко от меня, вдруг превратилось в объятие. Я вздрогнула от неожиданности, и он прошептал успокаивающее:

– Не бойся, я лишь поцелую… если ты согласна.

Я влюбилась в Райдена именно тогда. Ни секундной раньше, ни секундой позже. Это абсолютно четкое осознание накрыло совершенно ясно и осмысленно. Я влюбилась. В его хищный металлический оттенок черных глаз, сияющих от нежности, когда он смотрит на меня; твердые четко очерченные по контуру ласковые губы, в его запах, в волосы, ниспадающие вниз и касающиеся моего лица, в улыбку, от которой замирало мое сердце, в каждое движение, в… него.

Никогда не думала, что подобное возможно, и до сих пор поверить не могу в то, что это происходит… Но это происходило, и я вдруг перестала понимать, когда исчезла вся моя безумная ненависть, когда страх сменился чувством защищенности, отвращение – симпатией, неприятие – желанием быть рядом… Когда все это потеряло значение и растворилось в совершенно иных чувствах и ином восприятии этого мужчины?!

Но любовь – она появилась именно сейчас. Возникла ореолом сияния вокруг его красивого лица, заставляя шире распахнуть глаза и потерять ощущение пространства. И чувствовать, как все вокруг растворяется, стирается, исчезает в небытие, оставляя лишь ощущения, от которых все быстрее бьется сердце…

– Люблю тебя, – едва слышно прошептал Райден и накрыл мои губы поцелуем.

Прикосновением это не было. Мы целовались как безумные. Он, обнимая мое лицо и исступленно как молитву, как клятву, как обещание любить вечно шептал мое имя, и я, прижимаясь к нему всем телом и теряя себя в красоте этого завораживающего момента. Настоящая симфония визуального экстаза – огни далекого города за стеклом, яркие звезды, загорающиеся на ночном небе, и глаза мужчины, затмевающие все сияние этого мира.

И эту партию вел он – сходя с ума окончательно и сводя с ума теряющую остатки разума меня. Его рука скользит вниз, очерчивая изгиб талии, и я задыхаюсь, впервые осознав, насколько неопытна, невинна и вообще не в курсе как дышать, когда земля полностью уходит из-под ног…

– Не бойся, я рядом, – и его рука скользит еще ниже, опускаясь между бедер.

Запоздало вспоминаю, насколько искушен князь Даркан, когда с головой накрывает ощущением падения с утеса куда-то вниз, в такие глубины наслаждения, откуда, можно и не выбраться живой, но всего несколько движений и я взлетаю, позволяя ему заглушить поцелуем мой сдавленный стон.

И только где-то вечность спустя, я внезапно понимаю, что он несет меня, абсолютно невменяемую, на руках в свою спальню, целуя все сильнее и жарче, с просыпающейся истинно вампирской алчностью, заставляя окончательно осознать, что я в руках монстра. И этот монстр, кажется, полностью перестал контролировать себя.

***

Княжна Тьмы родилась ровно через десять месяцев, став первой девочкой в роду Даркан, до этого у них рождались одни монстры, в смысле мальчики. Неописуемой красоты малышка умудрилась стать красавицей почти сразу после рождения, потому что младенцы с такими ресницами и кудряшками априори красивы до одури, в любом случае я решила, что это последствия анестезии, потому что Рай напрочь отказался позволить мне пройти через все чудесные стадии материнства, и роды прошли посредством кесарева сечения. Так что да, я несколько удивилась, когда с меня сорвали кислородную маску, и элегантно кутающаяся в неожиданно чистую шелковую пеленку малышка, радостно пролепетала «Мама».

– Доченька… – несколько шокировано пробормотала я, потому как на всех УЗИ детеныш радовал нас скромным сокрытием своего пола, и вообще-то в роду Даркан как-то традиционно ожидался мальчик.

Что ж, не повезло… им. Лично мне все очень даже понравилось.

– Мама, ам-ам, – заявила доча, недвусмысленно потянувшись к груди.

Черт, я где-то слышала, что детей к груди обычно прикладывают врачи-акушеры там, ну или просто акушеры… ну там хоть какой-нибудь медперсонал на крайний случай.

Стараясь не вырвать капельницы из вен, придержала малышку, пока она вполне успешно справлялась с разрыванием и моей больничной робы и бюстгальтера, приподнявшись, огляделась и собственно порадовалась тому, что не пришла в себя раньше – от операционной вообще мало что осталось. Одна доктор Савадж потрясенно клипала накладными ресницами, запихнутая в шкаф, размером с промышленную микроволновую печь, но все равно определенно недостаточно подходящую по объему для того, чтобы в ней находилась взрослая вампирша. Да и не сильно взрослая тоже вряд ли бы влезла, так что приходилось признать, что доктора туда кто-то засунул. Остальным повезло определенно меньше, и они стонали кто в вентиляционной шахте, кто в шкафах с инструментами.

В этот момент дверь начали выламывать.

– Папа, – авторитетно заявила новорожденная, присасываясь обратно.

– Ну, папа так папа, – облегченно вздохнула я, – должен же мне кто-то живот зашить обратно.

После такого дверь пала и разъяренный отче ворвался в операционную, чтобы быстро оценив обстановку, высвободить доктора Савадж, которая, ровняя основательно сломанные пальцы на руках, заявила, что отныне она отказывается иметь дело с живыми, покойники куда как безопаснее. Зря она так, младенцы они же наивные, они же все сказанное воспринимают буквально.

В результате удерживать своего ребенка пришлось тому, кто коварно воспользовался невинностью, наивностью и невменяемостью его матери эти самые десять месяцев назад.

«Я осторожно», – говорил он. «Нам еще рано думать о детях», – говорил он». «У нас уже есть наследник, которого носит княгиня Наар, не волнуйся об этом», – и это тоже он говорил.

– Папа! – мило хлопая ресничками, пролепетала маленькая вампирочка.

Меланхолично глядя в потолок, из-за которого раздавались вопли застрявших в вентиляции, заметила:

– А вот прикинь, лет