Умывшись, Бетти принялась разбирать вещи. Она открыла сундук и ахнула.

– До чего же все красивое! – с воодушевлением воскликнула она, доставая то одно, то другое, раскладывая на постели и рассматривая.

Здесь были теплые платья насыщенных цветов для прогулок в холодное время года, легкие домашние платья спокойных приятных оттенков, вечерние шелковые наряды, поражавшие яркостью тонов и глубиной вырезов. Беатрис рассмеялась от удовольствия, схватила бальное платье лавандового цвета и закружилась по комнате.

– Как же здорово! Я попаду на настоящий бал и буду танцевать весь вечер только с теми, кого сама выберу! – ликовала она, задыхаясь от радости и упиваясь ощущением, что все ее мечты воплотились в реальность.

Она повалилась на постель, раскинула руки и с улыбкой посмотрела в потолок.

– Больше никаких бонн, патронесс, преподавателей и учебы! – пообещала она себе. – Только свобода и счастье!

Подскочив на ноги, Бетти собрала платья, развесила их в шкафу и взялась за обувь и шляпки. Мягкие балетки для дома, изящные туфли на каблуках, теплые сапожки – чего тут только не было! Головные уборы тоже предназначались для разных случаев, и Беатрис перемерила их все, строя своему отражению в зеркале совсем несвойственные ей гримасы. То она изображала из себя строгую молодую максиссу, то роковую обольстительную красавицу, то гордую госпожу, повелевающую слугами. И всякий раз она поражалась, как ей идет та или иная шляпка.

«Атли просто удивительный! – думала она. – Когда он успел столько всего купить, да еще чтобы все подошло и было к лицу?»

На самом дне сундука Беатрис обнаружила большую резную шкатулку, достала ее и установила на туалетном столике. С замиранием сердца она открыла крышку, и слезы умиления выступили у нее на глазах. Подрагивающими руками она провела по великолепному набору щеток для волос с посеребренными ручками, по заколкам с переливающимися камешками, по папильоткам для накручивания локонов, по первой в своей жизни косметике. Баночки с кремами, притираниями, румянами и белилами, помада, пуховки и кисточки казались ей таинственными предметами, хранящими в себе секрет неземной красоты богатых женщин. Ей немедленно захотелось все испробовать, но она опасалась опоздать на ужин.

Бросив взгляд на часы, Беатрис с сожалением закрыла шкатулку, предварительно спрятав на самое дно свой медальон, что носила все это время в кармане нового платья, и бросилась выбирать наряд из числа предназначенных для ношения дома.

Без четверти семь она уже стояла перед зеркалом, собрав волосы новыми заколками и надев светло-желтое платье с короткими рукавчиками. Вид у нее был очень свежий и милый, большие серые глаза блестели, и на губах играла довольная улыбка.

– Теперь можно и идти, – сказала она сама себе и направилась к двери.

Но только она коснулась ручки, как вспомнила, что понятия не имеет, где в доме находится столовая. Боясь заблудиться и опоздать, она кинулась искать колокольчик, чтобы вызвать кого-нибудь из слуг и попросить проводить ее. Вот только проклятой вещицы, как назло, нигде не было.

– Да что ж такое, – бурчала она, ползая на коленях и заглядывая под кровать в надежде, что колокольчик просто упал и закатился туда.

Поняв, что искать в такой спешке бесполезно, она выбежала в коридор и спустилась по лестнице. На первом этаже из холла в разные стороны расходилось сразу три коридора, и каждый из них ничем не отличался от других. Беатрис помчалась наугад в правый проход, нажимая на ручки всех дверей подряд, но они либо были заперты, либо вели в какие-то кладовые. Она осознала, что выбрала не то направление и побежала обратно.

В следующем коридоре повторилась та же история, Бетти уже отчаялась найти нужную дверь и, чуть не плача встала посреди холла и громко позвала:

– Пруденс! Кло! Где вы?!

На ее крик явился Атли, а за ним и Пруденс.

– Беатрис, в чем дело? – строго спросил он, сдвинув брови и сложив руки на груди. Его губы превратились в едва незаметную линию, а складки в уголках рта углубились. – Я жду тебя почти полчаса. Где тебя носит? Я же предупредил, что ужин в семь.

– Прости, пожалуйста! – залепетала она всхлипывая. – Я заблудилась и не нашла столовую.

– Так зачем же ты пошла ее искать? – удивился он. – Могла бы позвонить, и тебя бы проводили.

– Я не… – начала было она, намереваясь рассказать про исчезнувший колокольчик.

Но Атли лишь с раздражением передернул плечами, развернулся и бросил:

– Пойдем уже. Я очень голоден. Позже расскажешь, что там у тебя стряслось, что ты даже слуг вызвать не сподобилась.

Беатрис поплелась следом, утирая выступившие слезы, а Пруденс догнала Атли и пошла возле него.

– Я ее предупреждала, господин, – услышала Бетти тихие слова и вспыхнула от возмущения. – Но ей, видимо, нужно время, чтобы осознать, куда она попала. Да и к наличию прислуги она явно не привыкла.

Атли смягчился и ответил:

– Ничего, скоро все наладится.

Он вошел в распахнутую дверь, а Пруденс задержалась в коридоре и, пропуская вперед Беатрис, проговорила:

– Постарайтесь больше не опаздывать, госпожа. Хозяин сердится и выходит из себя, когда его приказания не исполняют в точности.

Бетти померещился в ее темных глазах нехороший злой огонек, но она и так задержалась, поэтому поскорее прошла внутрь и заняла за длинным, накрытым на две персоны столом место напротив Атли.

Пруденс принялась хлопотать, раскладывая по тарелкам овощной салат, мясную нарезку, ломтики сыра. Ели в молчании, Атли выглядел уставшим и задумчивым. Беатрис так была расстроена своей оплошностью, что даже вкусная еда ее не радовала. Тут она заметила напольные старинные часы в углу и поразилась тому, что стрелки показывали уже без четверти восемь.

«Как я могла так сильно опоздать? – недоумевала она. – Наверное, часы в моей комнате неисправны».

Сменив опустевшие тарелки, Пурденс разложила ароматное жаркое и сказала:

– Гард сегодня приготовил кролика, господин. Ему очень хотелось порадовать вас.

Атли еле уловимо улыбнулся и ответил:

– Передай ему мою благодарность. Я ценю его заботу.

Бетти положила в рот сочный кусочек и тут же почувствовала, как у нее невыносимо жжет язык. Она вскинула глаза на Атли, подумав, что блюдо испорчено, но тот преспокойно поглощал свою порцию и не выказывал ни малейшего неудовольствия. Пожар во рту разгорался все сильнее, она чудом заставила себя все проглотить и потянулась к своему стакану, но он оказался пуст.

– Пруденс, можно мне воды? – выдавила она.

– Конечно, госпожа, – елейным голоском отозвалась служанка. – Я только схожу за кувшином на кухню. Здесь вся вода закончилась.

Она неспешным шагом пошла к выходу, и Беатрис готова была поклясться, что на ее губах в этот момент играла едва заметная торжествующая улыбка.