простые животные. — Я равнодушно пожимаю плечами. — Вот где мы терпим неудачу.

— Как ты все это узнал?

— Я рискнул, — признаю я. — О чем могу позже пожалеть, но нам нужна была информация. — Она приподнимает бровь, не впечатленная. — Один из судмедэкспертов имеет слабость к девушкам по вызову.

Она тяжело вздыхает.

— Ты оставил его в живых.

— По-видимому, привязанность к тебе сделала меня мягкотелым. — Я улыбаюсь. — Как бы Лидия отнеслась к разговору на такую тему?

Она слегка раздвинула ноги, расслабляясь в кресле.

— Она бы была заинтригована.

Хорошо.

— Я собрал достаточно данных, чтобы понять, что мои подозрения относительно почерка верны. Он имитирует все, как идеальное эхо, за исключением одной детали: в конце он балует себя. Мои убийства техничны и продуманны. А он наслаждается ощущением, как жизнь покидает тело. Он ничего не может с собой поделать. Каждая созданная им ловушка приводила к ушибам на шее жертв. Легко объясняется конструкцией ловушки, но если присмотреться, то легко понять, почему он выбрал именно такой дизайн. Для того чтобы он сам мог убить их, а не ловушка. — Меня охватывает отвращение. — На самом деле, это оскорбление моего мастерства.

Лондон скользит пальцами по бедру. Эта часть всегда волновала ее — детали.

— Вот почему смерть Ларри должна была быть другой — изменения в почерке, — продолжаю я. — Убийца находится к жертве слишком близко, что делает убийство более личным. Нам нужно было проверить теорию.

Ее рука замирает.

— Нам? Я не участвовала в твоей задумке. Ты держал меня в неведении.

Я провожу руками по подлокотникам.

— Ты была слишком близко и к Фостеру, и к Нельсону. Любой намек на то, что ты подозреваешь одного из них, может подвергнуть тебя опасности.

— Я не куплюсь на это, Грейсон. Думаю, это вопрос доверия. Ты все еще работаешь в одиночку. У меня есть прекрасная возможность оценить их поведение.

Я рефлекторно собираюсь отрицать ее обвинения, но останавливаюсь. Нами управляют наши страхи, и я боялся Лондон с того момента, как нашел ее. Несмотря на уровень интеллекта, я ничем не отличаюсь от обычного человека, опасающегося отказа, потери.

— Ты права, — признаю я. Ее брови приподнимаются в ответ на мое признание. — В твоем прошлом была огромная, неизвестная переменная, и я не знал, как ты отреагируешь на новые детали.

Она снова в задумчивости прикасается к татуировке с ключом.

— Как видишь, это было сложно.

Что-то вроде вины пронизывает меня.

— Сейчас я здесь, — говорю я. — Тебе нужно справляться со своей диссоциацией в одиночку. — Я планирую вытеснить Лидию из ее головы.

Она прищуривается, как всегда оценивающе.

— Мне не нравится расстояние, которое я чувствовала между нами последние две недели. Даже когда ты был в тюрьме, даже после нескольких недель разлуки после побега, я не чувствовала такой отдаленности. — Она вздыхает. — Признаюсь, отчасти это я виновата. Внешнее давление заставляет нас обоих нервничать.

— Ты рискуешь всем, — говорю я ей.

Она встречается со мной взглядом.

— Это мой выбор.

Я ей верю. Я подавляю сомнения.

— Я не позволю этому повториться.

И вот так мы с Лондон снова становимся слаженной командой.

— Идет. — Она горячо мне улыбается. — Так что давай подумаем об этом теоретически и практически. Неважно, кто подражатель, мы все равно покончим с ним.

— Это неизбежно. Побеги и преследование утомляют. Ни одна из сторон не может продолжать это вечно. Лучше положить этому конец на наших условиях.

Некоторое время она обдумывает это и добавляет:

— Нам нужны они оба.

Я киваю.

— У каждого из них есть своя роль.

— Детектив Фостер — животное. Он способен на убийство и едва ли проявлял достаточно терпения в собственных расследованиях. Есть много общего.

По коже бегут мурашки, пока она рассуждает. Меня возбуждает ее ум.

— Я думал над этим. Но в последний год у агента Нельсона было много проблем на работе. Это могло послужить… как это называется?

— Стрессором13, — подсказывает она.

— Стрессором. Его карьера в ФБР — это его жизнь. Любая угроза карьере, например, недостаточный уровень раскрываемости, может толкнуть такого перфекциониста как он за край.

Она перестает постукивать пальцами по ноге, и внезапная печаль на лице приглушает мое возбуждение.

— Недавно Нельсон потерпел еще одну неудачу, — говорит она. — Я отвергла его заигрывания.

Медленно полыхающий огонь обжигает мою шею сзади.

— Интересно, — говорю я скрипучим голосом. Первобытный неандерталец внутри меня поднимается на дыбы, Лондон грозит жесткий секс, в процессе которого я заявлю о своих правах, как дикое животное, в которое она меня превращает.

— Как думаешь, он нас подозревает? — Спрашивает она.

Это разумное опасение. Если Нельсон, как и Фостер, верит, что на самом деле Лондон моя сообщница, то захватывать мою территорию — естественный шаг для таких зверей, как мы.

— Ты красива, — говорю я ей. — Независимо от мотива, я не сомневаюсь, что он хочет тебя. — И это осознание лишает меня остатков самоконтроля.

Как будто чувствуя, что моя сдержанность ускользает, Лондон выгибает спину, поднимает руку и задирает облегающую юбку до бедер.

— Было бы еще интереснее, если бы они оказались напарниками. Два неожиданных союзника, объединившиеся для охоты на убийц. Которые, в свою очередь, сами становятся убийцами. — Каковы шансы?

Не смотря на слова, что-то в ее поведении изменилось. Обсуждение окончено.

— Как ты выбил информацию из судмедэксперта? — Спрашивает она с хрипотцой.

— Кто хочет знать? Лондон или Лидия?

— Обе.

Ключ к успеху — найти способ объединить враждующие берега, ведущие войну внутри нее. Я не могу допустить, чтобы какая-то часть Лондон была моим врагом.

— Я надел стяжку ему на член, привязал ее к запястьям и натянул так, что при любом движении, стяжка давила сильнее. Могу только представить, как больно ему было каждый раз, когда он боролся. Что Лидия об этом думает?

— Она возбуждена.

Я впиваюсь зубами в губу, хватаясь за подлокотники.

— И ты думаешь, что он не сообщит об этом? — Интересуется она.

— Думаю, он не хочет, чтобы кто-нибудь знал, как он оказался в такой компрометирующей — не говоря уже об унизительности — ситуации. Особенно его жена.

— Тем не менее, ты рисковал.

Я встаю и, завожу руку за голову, чтобы стянуть рубашку. Я иду вперед и встаю перед ней. Она дрожит. В ее глазах горит похоть.

Я хватаюсь за подлокотники и наклоняюсь над ней.

— Все, что я делаю каждый божий день — это риск для тебя. — Затем я встаю на колени, беря ее за икры. Сильным рывком я дергаю ее ниже, чтобы ее задница оказалась на краю сиденья.

Когда я нежно целую внутреннюю часть ее бедра, она