– Сумку гони, скотина! – отозвался я и потряс посохом. – Зря я тебя только водкой поил!

– А вы!… А вы вероломно кушали за моим столом! Божественной Элсирикой прикидывались! Наглость какая!

Проникшись столь безбожными обвинениями, мастеровые и слуги Пико, плотнее сгрудись вокруг графа; многие из них были вооружены железными ломами, лопатами и просто палками.

– Ну, его! Летим отсюда! – решила Фрина, встряхнула серебристым флером и начала набирать высоту.

Ветер ударил мне в лицо, едва не сорвал останки платья кенесийской писательницы. В один миг мы достигли верхушки башни, описали петлю над ее зубчатой розеткой, пролетели под полотнищем флага и устремились за шустреньким нетопырем, с писком метнувшимся от нас. Замок проваливался вниз, в темноту. Его игрушечные башенки и дворик выдавали лишь мерцавшие огни. Невдалеке справа, где начиналась мохнатая шапка леса, горел одинокий костер. Там, возле криво стоящей палатки ждала меня Элсирика. Ждала в огромном волнении, конечно поругивая меня и молясь, выбегая в нетерпении на тропинку и поглядывая на ворота замка. А Фрина тем временем уносила меня все дальше и выше.

– Дорогая моя, любезная, – обратился я, стараясь заглянуть в ее лицо, скрытое развивавшимися волосами. – Мне очень нужно забрать сумку! Прошу тебя и приказываю: вернись во двор замка!

– Мой дорогой, зачем тебе какая-то дряная сумка. Подумай сам, как это мелко! Ничтожно, думать о какой-то сумке в такую волшебную ночь! – склонив ко мне головку, прошептала ветреная дева.

– Извини, но сумка тоже волшебная. Уж точно поволшебнее этой чертовой ночи, – заметил я. – Давай, быстренько отберем ее у графа, и дело с концом.

– Пусть ему остается – будет несчастному господину в утешенье кусочек волшебства, – хихикнула Фрина. – А нам с тобой всякая рухлядь не нужна. Для нас вольный ветер и ночь. Ночь полная чудес! Дорогой Ай-я-яй, я унесу тебя далеко-далеко! Мы растворимся в небе, мы улетим к звездам!

– Умоляю, только не надо улетать к звездам, – я почувствовал, что мне становится трудно дышать.

Ветреная благодетельница поднялась на сумасшедшую высоту, и, возможно, у нее хватило бы энтузиазма отправится в космическое путешествие с моим холодным трупиком под мышкой.

Словно корабль, затонувший в черных водах Океана, замок Пико исчез в темноте. Огни Илорги, еще несколько минут назад, похожие на россыпи золотой пыли, были почти не видны. А над нами сверкали звезды, мириады ярких звезд. От их колючего света становилось холодно и жутко. Тут же я вспомнил, что Существа Стихий не живут долго. В любой миг Фрина могла раствориться в родной субстанции, и тогда бы мне уже точно не потребовалась ни волшебная сумка, ни половинка ключа, ведущего к Сапожку Пелесоны.

– Моя богиня, – тихо проговорил я, стараясь глядеть на нее с бесконечным обожанием. – Я очень тебя люблю. С ума буквально схожу, но не могла бы ты все-таки помочь мне вернуть сумку. Я тебя за это даже поцелую.

– Поцелуешь? – по отблеску в ее небесных глазах было видно, что Фрину мое предложение заинтересовало.

– Ну, хорошо, слетаем за твоей сумкой, – согласилась она. – Лишь бы ты не хныкал. И поцелуй вперед.

Я понял, что второй раз за эту «волшебную» ночь мне придется лобзаться с не совсем человеческим существом. Душа, в общем-то, не слишком протестовала. Я обнял воздушную прелестницу за шею и потянулся к ее губам. Поцелуй получился страстный и долгий. Отчасти было приятно, что-то шумело в голове, что-то посвистывало в ушах – наверное, ветер. А Фрина от моей ласки пришла в запредельный восторг, разжала руки, и я полетел вниз. Она дважды догоняла меня, заключала в объятья и, снова отпуская, вихрем уносилась в ночь, напевая какой-то балаганный мотивчик.

– Уболтал, дорогой мой Ай-я-яй! Летим за сумкой! – воскликнула она, когда угрожающе приблизилась черная земля с поблескивающей лентой Алраки.

Ее руки оплели меня упругими воздушными струями. Ветреная дева прижала меня к себе и прошептала:

– Ты очень нехороший, Ай-я-яй… Фу какой! Но я тебя люблю!

– Э-э… спасибо, – отозвался я. – Только люби потише, а то задушишь.

– Какой ты нежный и смешной! Да, я тебя очень люблю… Только не думай, что я буду выполнять твои прихоти. Я не такая. Понял?

– Угу. Еще один маленький каприз, – я почувствовал, что ее объятия слабеют, и я рискую снова испытать незабвенное чувство свободного падения. – Пожалуйста, больше не бросай меня.

– Лишь бы ты меня не бросил, как ту несчастную девушку в гадком подземелье. Я же знаю, что ты очень нехороший. Ты хитрый, неверный и коварный, как все мужчины. И зачем я связалась с тобой?!

Фрина уже почти не держала меня. В любой миг я мог отправиться в свободный полет, не слишком продолжительный, но смертельный – мы проносились на высоте метров в сто пятьдесят. И тем обиднее было шлепнуться вниз, что замок Пико находился в минуте-другой полета. Одной рукой я по-прежнему крепко сжимал посох, другой попытался понадежнее обхватить воздушную девицу. Обвил ее спину, подтянулся еще немного и нащупал округлую грудь, за которую вполне можно было ухватиться.

– Ай-я-яй! – вскричала Фрина. – Да как ты смеешь так лапать меня в первый день знакомства!

– Прости, дорогая. У меня и мыслей не было лапать. Просто за твою грудь удобно держаться, – пояснил я.

Мы падали. Падали точно во двор замка, казавшийся с высоты пятном желтого света. Воздушная девица, поджав губки, молчала. В ее глазах блестели слезы. Мне даже стало жалко госпожу Фрину, такую милую и наивную. Я подумал, что все сердечные извинения я принесу ей потом: сейчас меня интересовала только сумка. Глаза мои быстро отыскали графа Пико. На удачу он еще стоял на площади между садом и средней башни, о чем-то громко переговариваясь со слугами и рабочими.

– Фрина, любовь моя, – проговорил я со страданием и безграничным обожанием. – Подлети, пожалуйста, поближе к человеку в белой рубашке с кружевами. Это граф Конфуз Пико. Мне надо всего лишь забрать у него свою вещь.

Как ни странно, обиженная дева повиновалась.

Мы вынырнули из темноты внезапно, словно черти из омута. Кто-то заорал дрожащим голоском. Бородатый мужик из мастеровых выругался и, бросив лопату, отскочил в кусты. Часть народа последовала его примеру. Но большинство так и осталось стоять, не шевелясь, уставившись шальными глазенками на свалившуюся с неба парочку (то есть нас, родимых). За одну секунду я вырвал из руки Конфуза сумку, напомнил ему, что он мерзавец и сказал Фрине:

– Летим, дорогая!

Мы снова вознеслись в небо. Существо Воздуха будто забыла о недавней обиде за слишком вольное обращение с ее телом и улыбалась мне со светлой безмятежностью феи. Если быть честным, то эта дева вполне могла вызвать трепет даже в самом черством сердце, но сейчас я не был расположен к нежным чувствам. Я хотел скорее вернуться к Аньке Рябининой. Пусть без заветной половинки ключа, пусть с очевидным поражением и в порванном платье, но скорее ощутить под ногами твердую землю. Уже усвоив, что от Фрины добиться чего-нибудь легче хитренькой и ласковой просьбой, я погладил ее волосы и прошептал: