Она перегнулась через стол, взяла сигарету и наклонилась, чтобы прикурить от поднесенной Сэмом зажигалки. Барбара проглотила дым, отчего у нее даже впали щеки. Подержав дым внутри, она выпустила в потолок длинный сизоватый шлейф.

— О, как приятно! За последние два дня это первая сигарета. — Барбара снова глубоко затянулась.

Прежде чем самому закурить, Сэм тоже представился.

— Если вы заняты, не обращайте на меня внимания, — сказал он. — Считайте, что я — часть мебели.

— Я печатаю без передышки с половины восьмого утра, так что могу позволить себе перерыв, — снова улыбнулась Барбара.

Он прислонился к спинке стула и оглядел Барбару. На нее стоило посмотреть: хотя и не наделена красотой кинозвезды, но все равно очень хорошенькая. Круглое, улыбающееся лицо, зеленые глаза и янтарные волосы, прямые, но со следами завивки на концах. Чтобы начать разговор, Сэм спросил:

— Ваш муж в армии?

— Нет.

Странно, этому можно было радоваться, но ее улыбка все равно погасла.

— Он работал здесь, в университете, точнее — в Металлургической лаборатории. Но несколько недель назад уехал в Вашингтон. Он должен был давным-давно вернуться, но…

Тремя быстрыми, отчаянными затяжками Барбара добила сигарету и раздавила окурок в квадратной стеклянной пепельнице, стоящей возле пишущей машинки.

— Надеюсь, с ним все в порядке, — искренне сказал Сэм.

Если этому парню срочно понадобилось ехать, зная, что, того и гляди, можно наткнуться на ящеров, значит, он занимается чем-то важным. Здесь у Сэма не повернулся бы язык пожелать кому-либо несчастья.

— Я тоже надеюсь. — Барбара Ларсен изо всех сил пыталась скрыть страх в своем голосе, но Иджер все равно это услышал. Она показала на пачку «Честерфилда»: — Надеюсь, вы не подумаете, что я хочу вас ограбить, но можно мне взять еще одну?

— Разумеется.

— Спасибо. — Закурив вторую сигарету, она склонилась над столом. — Хорошая сигарета, — сказала Барбара. Она стряхнула пепел. Увидев, что Сэм следит за движением ее руки, она невесело рассмеялась: — Машинка — просто кошмар для ногтей. Один уже сломался, а на трех других содран лак. Но знаете, посидев дома в четырех стенах, я вдруг почувствовала, что больше не могу так, что вместо этого надо попробовать заняться чем-то полезным.

— Я понимаю. — Сэм встал и утопил в пепельнице окурок. Он не стал закуривать новую сигарету, ибо не знал, когда удастся раздобыть следующую пачку. — Мне кажется, что когда уйдешь с головой в дела, это помогает отогнать дурные мысли.

— В какой-то мере помогает, но не настолько, как я надеялась. — Барбара махнула в сторону двери, за которой доктор Баркетт занимался с ящерами: — Как вам довелось сделаться охранником этих… существ?

— Я воевал в отряде, который взял их в плен, это было к западу отсюда, — ответил Сэм.

— Повезло. Но я хотела спросить, каким образом вы стали их сопровождающим? У вас там что, тянули жребий?

— Нет, конечно, — рассмеялся Сэм. — Фактически я нарушил старое армейское правило — вызвался добровольно.

— В самом деле? — Барбара вскинула брови. — Боже мой, но чего ради?

Несколько смущенно он рассказал Барбаре о своей увлеченности научной фантастикой. Ее брови вновь поднялись, на сей раз их кончики образовали над ее носом подобие узелка. Сэму уже приходилось видеть подобное выражение на лицах других людей, причем весьма часто.

— Вас такие вещи скорее всего не интересовали? — сказал Иджер.

— Честно говоря, нет, — созналась Барбара. — До того как нам с Пенсом пришлось переехать сюда из Беркли, я работала над диссертацией по средневековой английской литературе, так что в этом я ничего не смыслю. — Она умолкла и задумалась. — Но, наверное, фантастика лучше подготовила вас к тому, что происходит сейчас, чем мой Чосер[33].

— М-м… может быть.

Сэм готов был как обычно грудью встать на защиту книг, которые читал для собственного удовольствия. Но сейчас защищаться было не нужно, и от этого он почувствовал себя чем-то вроде граммофона, который завели и оставили крутиться, не поставив пластинки.

— А вот я, если бы не умела печатать, — сказала Барбара, — то так и прозябала бы сейчас в нашей квартире в Броунзвилле.

— В Броунзвилле? — Теперь брови вздернулись у Сэма. — Я не ахти как хорошо знаю Чикаго, — («Если бы я когда-нибудь здесь играл, то знал бы», — пронеслась и исчезла мысль с быстротой иноземного истребителя), — но, насколько мне известно, это не слишком приятный район.

— У меня там никогда не было неприятностей, — ответила Барбара, — С появлением ящеров различия между белыми и неграми вдруг стали такими незначительными, правда?

— Похоже, что так, — согласился Иджер, хотя эти слова прозвучали весьма неубедительно. — Однако разного жулья в Броунзвилле хватает… Скажите-ка мне вот что. Когда вы закончите работу?

— Когда доктор Баркетт посчитает нужным меня отпустить, — пожала плечами она. — Я же вам говорила, что первый день здесь. А почему вы спрашиваете?

— Если хотите, я провожу вас домой… Послушайте, неужели это чертовски смешно?

Продолжая смеяться, Барбара Ларсен запрокинула назад голову, потом издала звук, который можно было бы принять за волчий вой. Щеки Иджера вспыхнули. Барбара сказала ему:

— Думаю, чисто теоретически мой муж одобрил бы эту идею, но не практическое ее воплощение. Если вы понимаете, что я имею в виду.

— Я имел в виду вовсе не это, — возразил Иджер. Пока эти слова не сорвались с его губ, он не осознавал, что говорит не всю правду. Одна часть его разума делала это предложение вполне с невинными намерениями. Но другая, более глубинная, часть знала: если бы Барбара не приглянулась ему, он не завел бы такой разговор. Его даже немножко ошеломило, что эта женщина увидела его истинные намерения прежде, чем он сам.

— Я не испугалась вашего предложения. Уверена, что у вас были самые добрые намерения, — сказала она, оправдывая Сэма за недостатком улик. — Мужчины, как правило, злятся, когда слышат «Нет, спасибо», либо не верят. Но мне кажется, вы не из таких.

— Да, — согласился Сэм, постаравшись произнести это как можно более спокойнее.

Барбара докурила вторую сигарету, взглянула на ручные часы (электрические на стене не работали) и сказала:

— Вернусь-ка я лучше к своей работе.

Она склонилась над машинкой. Пальцы быстро задвигались, и клавиши застрекотали как пулемет. Иджер знал нескольких репортеров, способных напечатать за минуту больше слов, чем Барбара, но таких было не много.