— Нет.

— Он заслужил наказание за свои козни и ложь.

— Да, — не стала отрицать я. — Заслужил. И я бы сама с радостью отправила его в тюрьму, но не могу. Это уничтожит наш мир.

— А мне кажется, что станет только лучше, когда Финиса Монрея казнят прилюдно на площади, как врага.

Пламя в глубине черных глаз разгоралось все сильнее.

— И светлые падут под репрессиями, чистками и междоусобной грызней. Пытаясь занять пустующий трон, они забудут о защите мира, — с жаром произнесла я, вставая. — Я не могла этого допустить! Хочешь наказать меня — накажи. Хочешь убить

— убей. Но спаси наш мир. Дядя не стоит того, чтобы он рухнул из-за его интриг.

Хоторн снова молчал. Но тьма постепенно рассеивалась. Еще немного, и комнату вновь залило яркое солнце.

— Значит, я могу делать с тобой все, что захочу? — неожиданно тихо спросил он.

Я неуверенно кивнула, продолжая стоять перед ним.

— Раздевайся…

— Что?

«Он не мог это сказать! Никак не мог!»

— Раздевайся, — повторил Хоторн и начал стаскивать с себя камзол.

— Зачем?

Глупый вопрос. И так понятно зачем. Но я должна была спросить… потому что это не могло быть правдой. Коннор не такой, он не может так поступить со мной… с нами.

— Ты моя жена, Айрин Монрей Хоторн, — с ядовитой улыбкой произнес мужчина, отшвыривая камзол в угол комнаты. — И пора отдать супружеский долг. Я пять лет ждал его. Так что раздевайся, дорогая жена, и в постель!

Мне только и оставалось, что кивнуть.

Он мой муж. Он имеет право.

На негнущихся ногах я подошла к кровати и принялась раздеваться.

Сначала чепчик. Я несколько секунд нерешительно мяла его в руках, пытаясь придумать, куда бы положить. Ничего не придумав, бросила на пол.

Затем настала очередь передника. Пальцы дрожали, поэтому узелок сзади запутался и отказывался развязываться.

Бледнея, краснея и волнуясь еще больше, я старалась его распутать и делала лишь хуже.

Коннор поступил умнее. Подошел, схватил за тесемки и с треском разорвал узелок.

— Вот и все! — произнес муж, отступая. — Дальше.

Передник я кинула на пол к фартуку.

Немного потоптавшись, сняла неудобные ботинки. После села на кровать, мгновенно утонув в мягком матраце, и, наклонившись, принялась снимать теплые чулки. Осторожно, не спеша, под пристальным взглядом мужа, который изучал меня, не таясь и не прячась.

Прошла минута, и чулки упали на фартук, а я встала, думая, что снять следующим.

— Распусти волосы, — вдруг прохрипел Коннор.

Я не посмела перечить и, подняв руки, принялась вытаскивать шпильку за шпилькой. Минута — и вот волосы тяжелой волной упали на плечи.

«А что дальше? Юбку? Блузку?»

— Что же ты остановилась? — насмешливо спросил Коннор, уже не скрывая злорадства.

Я на него не смотрела, радуясь, что волосы закрыли лицо и мои вспыхнувшие от обиды щеки.

Первой на пол упала блузка, за ней скользнула по ногам юбка.

На мне осталась лишь пожелтевшая сорочка из плотной ткани. Все, дальше пути нет… под сорочкой только я.

— А дальше?

Я все-таки взглянула на него.

С вызовом, собрав остатки смелости и непокорности.

— А дальше сам.

Коннор, который до этого сидел в кресле, вскочил, моментально оказавшись рядом. Я сжалась, ожидая прикосновения, но его не последовало.

Мужчина хмыкнул, а потом стянул с себя рубашку через голову, давая мне возможность рассмотреть сильное, гибкое тело с белыми уродливыми шрамами на гладкой коже.

А вот этот шрам у сердца — моих рук дело.

— Почему ты спасла меня? — вдруг спросил он, касаясь пальцами моего подбородка.

— Потому что люблю.

По его лицу пробежала судорога, словно мои слова причиняли ему боль.

— Ты предала меня.

— У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда. И ты свой сделала, — жестко оборвал Коннор, убирая руку. — Боишься?

— Нет.

— Ты хоть представляешь, что я с тобой сейчас буду делать?

— Примерно.

— Я ведь могу причинить тебе боль, — продолжал мужчина, намотав на руку мои волосы и слегка потянув в сторону.

Но я вытерпела и это. Все что угодно, лишь бы исправить свою ошибку, лишь бы вымолить прощение.

— Делай, что посчитаешь нужным. Ты мой муж, — глядя ему в глаза, ответила я.

— Неужели. А может, ты этого хочешь?

В его руках неожиданно появился нож, который Коннор вручил мне.

Не знаю, зачем я его взяла. Скорее всего, от неожиданности.

Сверкающая сталь, тяжелая ручка.

— Зачем ты?..

Муж развел руки в стороны, пронзая тьмой во взгляде.

— Тебя же для этого вырастили. Вот твое предназначение! Так убей! Смелее, Айрин! Ты же Монрей! Светлая! Так сделай это! Я не стану сопротивляться!

Между нами всего пол метра, и край кинжала, который я выставила перед собой, уже вот-вот коснется его груди.

— Ударь, — тихо повторил Коннор, и в его взгляде я разглядела собственное отражение.

Испуганная, лохматая, непонимающая.

— Или, может, тебе помочь?

Еще одно движение в мою сторону, и кончик кинжала впивается ему в грудь. Всего на миллиметр, но этого хватает, чтобы капли алой крови выступили из ранки и медленно начали стекать вниз.

Это привело в чувство.

— Нет…

Кинжал выскользнул, падая на пол к нашим ногам.

— Нет. — Я замотала головой. — НЕТ! Никогда!

А Хоторн вдруг отступил с уродливой улыбкой на губах.

— И это должно все изменить? Твоя жертвенность, фальшивое покаяние и уверение в преданности? Не получается, Айрин. Но ты не переживай, я тебя не трону. Не смогу. Мне противно даже видеть тебя, а касаться… просто невыносимо.

Я пошатнулась, как от удара. Ни на секунду не усомнившись в его словах.

Коннор меня ненавидел. И этого уже не изменить.

— Увижу тебя или твоего дорого дядюшку рядом с собой — выдам обоих! И плевать на этот мир! Это понятно? — Он поднял рубашку с пола и быстро надел.

Я молчала, просто смотрела на него и не узнавала.

— Считай это благодарностью за спасение.