Минуты две все молчали. Я видел двух женщин, которые пристально смотрели друг другу в лицо, держась за руки. Слышал тиканье часов на каминной полке.

— Вы хотите заставить его мучиться? — спросила Кэрри Доу.

— Да, — сказала Энджи.

— И мучиться сильно? — спросила она.

— Мы хотим его закопать, — сказала Энджи.

Кэрри Доу кивнула. Развернулась на диване, наклонилась вперед и сжала руку Энджи.

— Как я могу вам помочь? — спросила она.

Мы ехали к Слиппер-стрит, где нес вахту на крыше Нельсон Ферраре, и я сказал:

— Мы следим за ним уже неделю. Где у него слабое место?

— Женщины, — сказала Энджи. — Его ненависть к ним выглядит просто патологически…

— Нет, — сказал я. — Это слишком абстрактно. Мне надо что-нибудь поконкретней. Чем мы можем его достать? В его броне должны быть трещины. Вопрос, как их найти.

— Кэрри Доу теперь в курсе, что Скотт Пирс и Тимоти Макголдрик — одно и то же лицо.

Я кивнул:

— Это раз.

— Что еще? — спросила она.

— Окна у него по большей части без занавесок.

— Хорошо.

— Ты следила за ним днем. Что-нибудь заметила?

Она задумалась:

— Да нет. Хотя погоди. Есть кое-что.

— Что?

— Он не глушит мотор.

— В смысле — фургона? Когда останавливается забирать почту?

Она кивнула и улыбнулась:

— А ключи оставляет в зажигании.

Мы приближались к концу Массачусетской платной автострады, и я перестроился в другой ряд, готовясь свернуть на дорогу в южном направлении.

— Куда это ты? — спросила Энджи.

— Сначала заедем к Буббе.

Она наклонилась ко мне. Мы ехали через туннель, залитый желтым светом тянувшихся над головой ламп.

— Ты уже что-то придумал?

— Придумал. Целый план.

— Хороший?

— Не самый элегантный, — сказал я. — Надо будет его немного отшлифовать. Но, по-моему, вполне действенный.

— А элегантного нам и не надо, — сказала она. — Чего с ним цацкаться.

Я ухмыльнулся:

— Цацкаться мы с ним точно не будем.

— Чем грубее, тем лучше, — сказала она.

Бубба открыл нам, одетый только в полотенце. Вид у него был не слишком гостеприимный.

Его торс от пояса и до шеи буквально усыпан шрамами. Часть из них напоминает хвосты лобстеров, другие, размером с детские пальчики, — розовых слизняков. Хвосты лобстеров — это ожоги. Слизняки — следы осколочных ранений. Эти сувениры Бубба приобрел в Бейруте, где служил в морской пехоте. Как-то раз один смертник ворвался на заминированной машине в ворота военной базы, снес их к черту и взорвался. Часовые не сумели его остановить, потому что на дежурство им выдали автоматы с холостыми патронами. Бубба восемь месяцев провалялся в ливанском госпитале, после чего получил медаль и был уволен в запас. Медаль он загнал и исчез на полтора года. В Бостон вернулся в конце 1985-го, наладив связи с подпольными торговцами оружием — до него ради этих самых связей немало народу успело отправиться на тот свет, так и не добившись успеха. Бубба вернулся с грудью, похожей на рельефную карту Урала, нежеланием вспоминать тот день, когда рядом с ним взорвалась машина, и полным отсутствием страха перед чем бы то ни было, — в результате многие стали находить его компанию еще менее приятной, чем прежде.

— Чё надо? — спросил он.

— Я тоже рад тебя видеть. Впусти нас.

— Зачем?

— Кое-что позаимствовать.

— Типа?

— Кое-что противозаконное.

— Ясен пень.

— Бубба, — сказала Энджи. — Мы и сами догадались, чем вы там с мисс Мур занимаетесь. Так что хорош ломать комедию. Впусти нас уже.

Бубба скривился, оттопырив нижнюю губу.

Он шагнул в сторону, мы вошли в помещение склада и увидели Ванессу Мур. Одетая в футболку Буббы — больше на ней ничего не было — она лежала на красном диване, занимавшем середину комнаты. На ее плоском животе стоял фужер шампанского. Она смотрела «Девять с половиной недель» по телевизору с экраном в пятьдесят дюймов. Ванесса щелкнула пультом, заставив замереть Микки Рурка и Ким Бэсингер, которые трахались в переулке под голубым кислотным дождем.

— Привет, — сказала она.

— Привет. Не обращай на нас внимания.

Она зачерпнула горсть орешков из стоявшей на кофейном столике плошки и закинула их в рот.

— Без проблем.

— Несси, — сказал Бубба. — Нам тут надо о делах потолковать.

Энджи взглянула на меня и беззвучно повторила:

— Несси?

— Незаконных делах?

Бубба посмотрел на меня через плечо. Я яростно закивал.

— Ага, — сказал он.

— Оки-доки. — Ванесса начала подниматься с дивана.

— Нет, не вставай, — сказал Бубба. — Нам по-любому наверх надо.

— Еще лучше. — Она скользнула обратно на диван, щелкнула пультом, и Микки с Ким под звуки голимого поп-рока восьмидесятых продолжили свои занятия.

— А я этот фильм ни разу не смотрела, — сказала мне Энджи, пока мы вслед за Буббой поднимались по лестнице на третий этаж.

— Вообще-то Микки в нем выглядит относительно пристойно, — сказал я.

— И Ким в белых носочках, — добавил Бубба.

— И Ким в белых носочках, — согласился я.

— Блестящие рекомендации от парочки извращенцев, — сказала Энджи. — Офигеть, до чего круто.

— Слышь, тут такое дело, — сказал Бубба, включив на третьем этаже свет.

Энджи тут же направилась к ящикам и принялась в них рыться, подыскивая себе подходящее оружие.

— Тебя не напрягает, что я… как бы это выразиться… присовываю Ванессе?

Я прикрыл рот рукой, пряча улыбку, и посмотрел вниз, где стоял открытый ящик с гранатами:

— Все путем, чувак. Никаких проблем.

Бубба сказал:

— Понимаешь, у меня не было… ну, как бы сказать… постоянной…

— …Подруги?

— Ну да. И давно уже.

— Со школы, — сказал я. — Стейси Хеннер ее звали, да?

Он покачал головой:

— Еще в Чечне в восемьдесят четвертом была одна.

— А я и не знал.

Он пожал плечами:

— А я тебе и не рассказывал.

— Понятно.