Элисса запустила пальцы в волосы Адриана, притягивая к себе его голову, давая понять, что он угадал ее желание, что она хочет его так же страстно, как он хотел ее. Язык Адриана оставлял на мягкой коже девушки влажные следы. Он покрыл поцелуями ее живот, его язык скользнул вокруг впадинки пупка и спустился к увлажнившемуся горячему лону.

Он отдавал ей себя целиком, прикосновениями рук и языка сообщая, сколь сильна его любовь. Любовь. Его разум восставал против этой мысли, но душа уже была не в силах сопротивляться. Он любит Элиссу, но вынужден ее покинуть.

Сегодняшняя ночь была единственным, что он мог себе позволить. Одна ночь, и ничего более. Сегодня он собирался взять все, что могла подарить ему Элисса, и лишь молился, чтобы этого ему хватило до конца жизни, в которой Элиссы уже не будет. Он все глубже проникал в ее плоть, требуя отдаться ему. Тело девушки затрепетало в экстазе, и душу Адриана захлестнула радость, оттого что он сумел доставить ей наслаждение, вернул свой долг взамен всего, что она давала ему до сих пор.

Адриан лег сверху, впиваясь в ее губы жадным поцелуем, глубоко проникая языком ей в рот, овладевая ею, стараясь оставить в ее душе неизгладимый след, надеясь, что она никогда не забудет этих мгновений близости.

Пальцы Элиссы впились ему в плечи, она призывала его взять ее без остатка. Поцелуи Адриана были крепкими, неистовыми. Раздвинув коленом ее ноги, он ворвался в лоно, сливаясь с любимой воедино, до конца заполняя ее собой. Плоть Элиссы сомкнулась вокруг его плоти, вбирая его в себя, исцеляя его израненную душу. Адриан задвигался, и из уст девушки послышался мягкий стон. Он вновь и вновь вонзался в нее, растворяясь в ней, ощущая ее всем своим существом. Его затопил бушующий поток первобытного, почти невыносимого наслаждения. Он чувствовал, как сжимается тело Элиссы, слышал ее мучительный стон, ощущал крохотные уколы надвигающегося спазма, и вдруг его обуяла грубая, животная похоть. Он сжал руками бедра Элиссы и вонзился в нее еще глубже, до конца отдаваясь сладострастию и изливая в нее свое семя.

Слова любви застряли у него в горле. Они рвались наружу, словно поток воды из прорванной плотины, но Адриан стиснул зубы, сдерживая себя, подавляя безумный порыв, грозивший ему гибелью. Для таких людей, как он, любви не существует. Он даже не знал, что это такое — любить.

Борясь со всплеском чувств, Адриан отделился от Элиссы и лег рядом, прижимая ее к себе. До рассвета далеко, и он знал, что еще не раз овладеет ею, утоляя свою жаркую страсть.

Сегодня ночью Элисса принадлежала ему, и только ему. Он мог обнимать ее, ласкать, любить. На рассвете их близость закончится. Адриан гадал, какие муки одиночества ему суждены после того, как Элисса уедет.

Элисса вздрогнула и очнулась, испуганная смутным неприятным сновидением, оставившим неясный след в ее памяти. Она пошарила вокруг в поисках Адриана, нащупала лишь углубление на пуховой перине — Адриан уже ушел. Ее охватило мучительное чувство одиночества, особенно горькое после часов, которые они посвятили любви.

Он всего лишь отправился на встречу с Равенскрофтом, говорила себе Элисса, вспоминая его вчерашние слова, и все же ее рука, ощупывавшая подушку, на которой спал Адриан, задрожала, а от беспокойства стало дурно. Еще никогда он не любил ее с такой жадной неистовой страстью, как прошедшей ночью. Каждое прикосновение Адриана выдавало его чувства, неудержимое влечение к ней. Еще никогда он не ласкал ее с такой нежностью, словно желая поглотить без остатка, слиться с ее душой.

От этой мысли сердце Элиссы затрепетало. Она чувствовала, что любовь, которую они изведали минувшей ночью, — высшая точка всего, что было между ними, — оказалась последним мгновением, а не началом, которого она с таким нетерпением ждала.

Господи, неужели Адриан прощался с ней?

Тревога и беспокойство стискивали грудь Элиссы, но она заставила себя забыть о них. Не обращая внимания на легкую приятную боль утоленной страсти, пронизывающую тело, на влагу семени Адриана между ног, она выбралась из постели и двинулась к зеркалу, готовясь совершить утреннее омовение. Покончив с туалетом, она надела дневное платье из желтого муслина, которое нашла в гардеробе. Бросив последний взгляд в зеркало, в котором красноречиво отражались последствия бурной ночи, она спустилась по лестнице.

Нина ждала в столовой. При виде Элиссы ее лицо осветилось приветственной улыбкой. Элисса уселась напротив, и слуга налил девушкам дымящийся кофе. На столе появились блюда с сосисками и яблочным струделем, но Элисса почти ничего не ела. В голове у нее теснились воспоминания, она не могла есть.

— Дети еще спят? — наконец спросила она, нарушая молчание.

Нина кивнула:

— Редкий случай. Уж очень они устали после целого дня в пути. — Она улыбнулась. — Отныне сердце Вады навсегда принадлежит вашему полковнику. С его стороны было так любезно позволить ей взять щенка.

Элисса чуть заметно улыбнулась.

— Адриан любит детей, хотя вряд ли признается в этом. — Она пригубила кофе. — А где майор Сент-Джайлз? Тоже уехал?

Во взгляде Нины мелькнула теплая искорка:

— Они с полковником уехали на рассвете. Я слышала, как они седлали лошадей, когда солнце еще не вышло из-за горизонта.

— Хотела бы я знать, что нас ждет, — вздохнула Элисса. — Я понимаю, что это глупо, и тем не менее уже скучаю по Адриану. Надеюсь, генерал Равенскрофт прикажет ему остаться.

Нина отвела в сторону темные глаза.

— Может быть, — отозвалась она, хотя было ясно, что девушка не верит собственным словам.

Элисса тоже не верила. Ее охватила печаль, пронзил страх перед будущим. Она попыталась улыбнуться, готовясь поддерживать учтивую беседу, но губы у нее затряслись, а на глаза навернулись слезы. Она склонила лицо, прикрыла его ладонями и начала всхлипывать:

— Не знаю, смогу ли я выдержать разлуку. Господи, я так его люблю!

Нина стремительно вскочила с кресла, обогнула стол и заключила подругу в объятия, пытаясь успокоить ее.

Элисса зарыдала, уткнувшись ей в плечо:

— Я люблю его, Нина. Я не хотела, но — о Боже! — как я его люблю.

Нина ласково потрепала ее по спине:

— Я знаю.

— Он приходил ко мне прошлой ночью, — сквозь слезы продолжала Элисса. — То, что случилось между нами… это было так прекрасно… и так печально.

— Он не хочет расставаться с тобой, — проницательно заметила Нина.

Элисса судорожно вздохнула и отстранилась, смахивая слезы со щек:

— Мне бы хотелось этому верить.

Нина устремила на нее понимающий, не по годам умудренный взгляд темных глаз.

— Я мало знаю о любви между мужчиной и женщиной, но вижу, что полковник вас любит. И если ты любишь его, то должна ему об этом сказать.

Элисса вздохнула: