Когда они выехали на шоссе, движение было оглушающим. Не обращая внимания на мигающие фары и одуряющий рев, Сара держалась обочины, вдоль длинного ряда грузовиков, которые были припаркованы в специальных карманах. Она проезжала мимо кабин с задернутыми шторками, говорившими о том, что их водители спят. В других переносные телевизоры отбрасывали движущие тени на убогий, но по-домашнему уютный интерьер, украшенный мишурой. Чешские грузовики, польские грузовики, семейные фотографии, плакаты с голыми девицами, рукописные объявления, гласившие: «Этот грузовик регулярно проверяется» и «Нелегальные иммигранты будут преследоваться». Кто-то из водителей заметил ее, когда она проезжала мимо. Один что-то крикнул, но она не расслышала.

Бо слишком устал, чтобы обращать на что-то внимание. Он начал терять равновесие, у него подгибались ноги. И тут Сара увидела огромный указатель, нависший над главной дорогой. Она выпрямила спину и сжала поводья. Обогнув холм, она увидела паромы в бухте со сверкающими окнами. К ним по изящно сплетенным эстакадам стекался транспорт.

Еще две мили. Ее охватило волнение. Она погладила шею своего обессилевшего коня, умоляя его потерпеть еще немного.

– Ты можешь, – шептала она. – Только довези меня туда, и, обещаю, мы всегда будем вместе.

– Назовите, пожалуйста, суду свое имя.

– Констанс Девлин.

– Назовите свою профессию, пожалуйста.

– Учительница в школе Норбридж. Я завуч четвертых классов и занимаю эту должность последние одиннадцать лет. – Она сделала паузу, чтобы выпить воды. Подняла глаза на световой люк, по которому барабанил дождь.

– Мисс Девлин, как давно вы знаете Люси Перси?

– Школа у нас маленькая. Я знаю ее с момента, когда она поступила в школу, а весь прошлый год я была ее учителем. Я также даю частные уроки иностранных языков, и около двух лет Люси посещает их.

– Не могли бы вы говорить немного громче? – сказал судья. – Я вас плохо слышу.

Женщина покраснела. Наташа улыбнулась ей, чтобы приободрить. Констанс Девлин была чрезвычайно нервным свидетелем. Несколько раз она говорила Наташе, что не желает впутываться в это дело. Что это не входит в ее обязанности. Что она никогда не была в суде. Что в школе тоже не в восторге от ее участия в бракоразводном процессе. Наташа сразу поняла, с кем имеет дело: старая дева, которая чувствует себя комфортно только в знакомой обстановке, в мире хорошо воспитанных девочек, в утонченной атмосфере старинной элитной школы. Предана своей работе. Может расплакаться, если не обнаружит знакомого средства для улучшения пищеварения в аптечке в учительской.

– Я была бы вам признательна, если бы вы задали мне как можно меньше вопросов. – Дрожь ее рук не вязалась с вежливым, но непреклонным тоном.

– Мисс Девлин, вы можете сказать, что хорошо знаете своих учеников? – спросила Наташа по возможности мягким голосом.

– Да. Возможно, лучше большинства учителей. – Она посмотрела на судью, нервно комкая носовой платок пухлыми пальцами. – У нас очень маленькие классы. Это хорошая маленькая школа.

– Как вы могли бы охарактеризовать Люси Перси?

Констанс Девлин задумалась.

– Ну, ее нельзя назвать открытым ребенком. Даже в первом классе она была застенчивой. Но она всегда казалась счастливой маленькой девочкой. Очень умная. Сильна в математике. Скорость ее чтения намного превышает средний уровень. – При мысли о ребенке учительница улыбнулась, но улыбка тотчас исчезла. – Но в прошлом году… она немного скатилась.

– Скатилась?

– Оценки стали хуже. Ей стало тяжело учиться.

– А характер у нее не изменился?

– На мой взгляд, она стала еще более замкнутой.

В зал вошел Бен и тихонько сел позади Наташи. Она ждала, что он протянет ей очередную записку, но вместо этого он подал папку со школьными отчетами. Ее мысли рассеялись. Мак, должно быть, уже в больнице. Если бы Сара была там, он бы позвонил?

– Здесь сказано, мисс Девлин, что Люси часто пропускала школу.

– Да, это так.

– В среднем пятнадцать дней за четверть. Ее родители знали об этом?

– Полагаю, да. Мы имели дело с миссис Перси.

– Имели дело с миссис Перси, – повторила Наташа. Она видела, как мистер Перси шептал что-то на ухо своему адвокату. – И как миссис Перси объясняла пропуски дочери?

– Ничего особенного. Как правило, она говорила, что Люси нездорова. Иногда – что у нее болит голова. Пару раз никак не объясняла.

– А что в школе думали по поводу пропусков?

– Мы были обеспокоены их большим количеством. И изменением в поведении Люси.

– Тем, что она стала замкнутой и отставала в учебе?

– Да.

– Мисс Девлин, как давно вы работаете учителем?

Женщина дышала более ровно, голос стал громче.

– Двадцать четыре года. – Она обвела глазами зал суда.

Наташа ободряюще улыбнулась:

– По вашему опыту, если поведение ребенка изменилось, он начал отставать в учебе и пропускает уроки, какой можно сделать вывод?

– Возражаю! – Симпсон вскочил. – Вы просите свидетеля экстраполировать.

– Я полагаю, ваша честь, опыт миссис Девлин в этой области ценен.

– Переформулируйте ваш вопрос, миссис Макколи.

– Мисс Девлин, по вашему опыту, может изменение поведения означать, что дома не все в порядке?

– Возражаю, ваша честь.

– Сядьте, мистер Симпсон. Миссис Макколи, сформулируйте вопрос иначе.

– В случаях, когда дома не все в порядке, на ваш взгляд, мисс Девлин, какие изменения в поведении ребенка, которые заметны в школе, наиболее характерны?

– Ну… – Мисс Девлин бросила смущенный взгляд на мистера Перси. – Вероятно, плохая успеваемость… возможно, замкнутость или плохое поведение. Может быть, и то и другое.

– За годы преподавательской работы приходилось ли вам учить детей, у которых, как вы знали, были проблемы дома?

– Да, конечно, – сказала она устало. – Боюсь, частная школа не может защитить детей от распада семьи.

– Мисс Девлин, если бы дома у Люси произошло нечто серьезное, даже серьезнее, чем травма из-за развода родителей, вы бы это поняли?

Повисла долгая пауза, такая долгая, что судья перестал писать и нетерпеливо постукивал ручкой. Наташа ждала, пока свидетель соберется с мыслями, и тем временем набросала Бену записку: Мак звонил?

Бен покачал головой.

– Мисс Девлин? – не вытерпел судья. – Вы слышали вопрос?

– Да, – отозвалась она тихим спокойным голосом. – Я слышала вопрос. Могу только ответить, что я не знаю.

Мать твою, сказала про себя Наташа.