Что еще можно было сделать? Кто еще мог поставить точку в этом сложном и запутанном деле? «Я всерьез задумывался над тем, чтобы поехать и встретиться с претенденткой, – писал лорд Маунтбэттен своему двоюродному брату принцу Людвигу, сыну Эрнста Людвига, великого герцога Гессенского, – но так и не поехал, внемля совету матери. Ведь, в конце концов, мне было только двенадцать лет, когда я последний раз видел Анастасию, и я лишился возможности встретиться с ней в 1914 году, когда мы все могли собраться вместе, если бы не война. Хотя я с большой нежностью относился к Анастасии, не думаю, что мои показания могли бы иметь какое-то значение, поскольку мы были маленькими детьми во время нашей последней встречи» {49}. Как ни жаль, но единственное лицо, которое знало Анастасию во много раз лучше, чем Маунтбэттен, Ольга Александровна, принцесса Ирэна Прусская, княгиня Ксения Георгиевна или брат и сестра Боткины, так никогда и не встречалось с Андерсон. Начиная с начала XX века и вплоть до 1917 года, когда ее удалили из Александровского дворца, Анна Вырубова почти каждый день встречалась с семьей императора. Она часами находилась при императрице и ее детях в Царском Селе, сопровождала Романовых в их ежегодных морских круизах, ездила с ними на отдых в Крым и в Польшу. Но как это ни поразительно, никто ни с той ни с другой стороны никогда не пытался узнать ее мнение, поскольку Вырубова, которая бежала в Финляндию и в конце концов стала монахиней в православном монастыре, была известна как одна из наиболее ревностных поклонниц Распутина. «Мы решили не привлекать мадам Вырубову к этому расследованию, поскольку она была слишком тесно связана с кликой Распутина и их махинациями, – так объяснила все это Татьяна Боткина. – Все те, кто принадлежал к группе Распутина, имели очень плохую репутацию, и поэтому считалось, что участие в процессе мадам Вырубовой может только повредить делу» {50}. Данное мнение разделяли и противники Андерсон, хотя некоторые из них утверждали, что претендентка просто боится подобной встречи: так лорд Маунтбэттен и принц Людвиг Гессенский в течение короткого времени размышляли над тем, стоит ли спрашивать мнение Вырубовой, но потом решили не делать этого, опасаясь, что благодаря ее участию в дело окажется вовлеченным имя Распутина {51}.

Таким образом возникало впечатление, что этому делу самой судьбой предназначено оставаться загадкой. Десятилетиями тянулись споры и конфликты сторонников и противнинков Андерсон, делались противоречивые признания и открытые обличения, множество книг и кинофильмов. Теперь назад пути не было, был только путь вперед, и единственная надежда, что эта самая необычная из всех современных мистерий когда-либо будет разгадана, была на судебный процесс. А именно слушание дела по иску Анны Андерсон с требованием признать, что она является дочерью русского императора Николая II, великой княжной Анастасией Николаевной.

В конечном счете и в полном соответствии с опасениями сторонников Анны Андерсон она требовала признать ее личность, чтобы получить наследство Романовых. В 1906 году император Николай II сделал вклад в 2 миллиона рублей (около 20 миллионов долларов в ценах 2010 года) в Берлинском банке Мендельсона; эти деньги, замороженные в связи с началом Первой мировой войны, были забыты, а экономический кризис и инфляция довели стоимость этого вклада до скромных 105 000 долларов (в валюте 2011 года). Затем, уже в 1933 году, Центральный окружной суд Берлина, исходя из предпосылки, что семья императора мертва, выдал свидетельства на право наследования этих денег семерым наследникам из числа родственников Романовых, а именно сестрам Николая II, великим княгиням Ксении Александровне и Ольге Александровне, его невестке, графине Наталье Брасовой, которая состояла в морганатическом браке с убитым братом Николая II великим князем Михаилом Александровичем, Георгию Михайловичу, сыну Михаила и Натальи, родившемуся от этого брака, а также оставшимся трем братьям и сестрам императрицы Александры Федоровны – великому герцогу Эрнсту-Людвигу Гессенскому, маркизе Милфорд-Хэйвен Виктории и принцессе Ирэне Прусской {1}.

Однако никто из них не стал брать свою долю наследства, по крайней мере в 1933 году. В надежде не допустить распыление средств банк Мендельсона связался с поверенным Анны Андерсон юристом Эдвардом Фоллоузом, предложив, чтобы тот опротестовал любое снятие денег со счета до решения вопроса с удостоверением личности его клиентки. Поскольку он был гражданином США, Фоллоуз не мог вести это дело в Германии, однако два немецких юриста, Пауль Леферкюн и Курт Фермерен, взялись за него и подали в Центральный окружной суд Берлина прошение приостановить выдачу средств со счета. Последовавший вслед за этим обмен доводами, контрдоводами и апелляциями привел к чудовищной, длившейся тридцать семь лет юридической баталии, которую вела Андерсон, стремясь доказать, что она является великой княжной Анастасией.

Хотя деньги, положенные Николаем II в банк Мендельсона, были в конечном счете выплачены наследникам второй очереди, назначенным Берлинским окружным судом, юристы Андерсон подавали в суды один запрос за другим, требуя отмены решения, и суды одно за другим отклоняли поданные прошения. Вторая мировая война временно прервала течение этого юридического процесса, но в 1956 году дело наконец попало в Ландесгерихт – Земельный суд Берлина. Здесь рассмотрение дела было кратким: после того как были приняты и выслушаны доводы конфликтующих сторон, суд выслушал показания только одного свидетеля, бывшего военнопленного, который тогда содержался в Екатеринбурге. Этого человека звали Ганс-Йоханн Майер, и он имел сомнительную репутацию. Театральным жестом Майер предъявил пачку захваченных у большевиков документов, свидетельствующих о смерти всех членов императорской семьи {2}. Суд признал свидетельские показания Майера и вынес решение об отказе по апелляции Андерсон; о том, что Майер сфабриковал свое внешне весьма впечатляющее досье, стало известно гораздо позже {3}.

Первоначально Леферкюн и Фермерен были намерены подать апелляцию, чтобы добиться пересмотра вынесенного решения, но потом они решили изменить тактику. Вместо того чтобы оспаривать право на наследование, они возбудили в гражданском суде дело против одного из получателей наследства, поставив ему в вину то, что Андерсон, «как Анастасия», необоснованно пострадала в финансовом отношении {4}. Для этого им нужно было найти ответчика, некое лицо, гражданина Германии, которое получило выгоду в результате распределения средств из банка Мендельсона. Выполнение данного условия позволяло им вести это дело, ограничив его национальными границами конкретного государства. В конце концов их выбор пал на Барбару, супругу герцога Кристиана-Людвига Мекленбургского, женщину, которая родилась через два года после предполагаемой казни в Екатеринбурге и которая никогда не встречалась с претенденткой. Поскольку она была внучкой принцессы Ирэны, она получила небольшую сумму денег из денежных средств банка Мендельсона, и данное обстоятельство делало ее подходящим объектом для судебного преследования. Однако не исключено, что в данном случае свою роль сыграла какая-то иная и более циничная подоплека. Барбара была дочерью принца Сигизмунда Прусского и племянницей принца Фридриха Саксен-Альтенбургского, а эти два принца принадлежали к числу самых убежденных сторонников Андерсон. Выбирая ее в качестве ответчика, оба юриста, судя по всему, надеялись, что у Барбары не хватит твердости духа выдержать процедуру судебных слушаний и связанный с ними нездоровый интерес общественности и что таким образом ее можно будет склонить к заключению соглашения с Андерсон {5}.