— Не понимаю, почему обязательно нужно принимать чью-то сторону, — сказал Уэнслидэйл.

— Обязательно нужно, — подтвердила Пеппер. — Хоть в чем-то, хоть как-то, а каждый рано или поздно встает на чью-то сторону.

Адам, видимо, принял решение.

— Да. Но я считаю, что можно отстаивать и свою собственную сторону. Сходите за великами, — спокойно сказал он. — Нам пора в путь. Нужно поговорить кое с кем.

— Тр-р-р-ах-трах-т-р-р-р-ах-трах, — тарахтел мотороллер мадам Трейси, выезжая с Хай-стрит. Он был единственным транспортным средством, которое двигалось по узкой улице, забитой недвижимыми машинами, такси и красными лондонскими автобусами.

— В жизни не видела такой пробки, — заметила мадам Трейси. — Может, авария?

— Вполне возможно, — отозвался Азирафаэль, а мадам Трейси добавила: — Мистер Шедвелл, если вы не будете держаться за меня обеими руками, то свалитесь. Создатели этого драндулета не рассчитывали, что на нем будут кататься два человека.

— Три, — буркнул Шедвелл, держась одной побелевшей от напряжения рукой за сиденье, а другой — сжимая Пугач.

— Мистер Шедвелл, я не собираюсь вас больше предупреждать.

— Тогда надо сделать остановку, чтобы я смог пристроить мое оружие, — вздохнул Шедвелл.

Мадам Трейси понимающе хихикнула, но подрулила к тротуару и остановила мотороллер.

Шедвелл устроился поудобнее и неохотно обхватил мадам Трейси, засунув Пугач между ними, словно некую дуэнью.

Минут десять они молча ехали под дождем — тыр-дын, тыр-дын, тыр-дын, — и мадам Трейси осторожно лавировала между машинами и автобусами.

Мадам Трейси вдруг осознала, что взгляд ее устремился на спидометр. Довольно глупо, подумала она, ведь он не работает с 1974 года, да и до того барахлил.

— Сударыня, не могли бы вы сказать, с какой скоростью мы едем? — спросил Азирафаэль.

— Зачем?

— Да мне просто кажется, что пешком мы смогли бы двигаться немного быстрее.

— Ну, меня одну он обычно тащит примерно со скоростью пятнадцать миль в час, однако учитывая присутствие мистера Шедвелла, она, должно быть, стала поменьше, э-э-э, около…

— Четырех или пяти миль в час, — прервали ее.

— Да, наверное, — согласилась она.

Из-за ее спины донесся кашель.

— Можешь ли ты, женщина, не снижать скорость этой адской машины? — спросил прокуренный голос. Из всего инфернального пантеона, который сержант-ведьмолов, само собой разумеется, ненавидел исправно и неизменно, Шедвелл питал особое отвращение к чертовым автолихачам.

— В таком случае, — сказал Азирафаэль, — мы доберемся до Тадфилда примерно за десять часов.

Мадам Трейси немного подумала и спросила:

— А далеко ли вообще до Тадфилда?

— Около сорока миль.

— Гм, — сказала мадам Трейси, однажды проехавшая несколько миль на мотороллере в сторону Финчли, чтобы навестить племянницу, но из-за странных шумов, которые мотороллер начал издавать на обратном пути, с тех пор предпочитавшая передвигаться на автобусе.

— …Если мы хотим успеть вовремя, то должны увеличить скорость примерно до семидесяти миль в час, — сказал Азирафаэль. — Гм-м. Сержант Шедвелл! Ну-ка, держитесь покрепче.

— Дыр-дыр-дыр-дыр. — И голубой ореол появился вокруг мотороллера и его седоков, очерчивая их фигуры мягким свечением.

— Дыр-дыр-дыр-дыр. — Мотороллер без видимых средств подъема неуклюже оторвался от земли и, слегка подергиваясь, поднялся на высоту, составляющую примерно пять футов.

— Не смотрите вниз, сержант Шедвелл, — посоветовал Азирафаэль.

— …! — сказал сержант Шедвелл. Его нахмуренное чело покрылось испариной, и он крепко зажмурил глаза, не желая смотреть не только вниз, но и вообще куда-либо.

— Итак, вперед.

В любом научно-фантастическом фильме с солидным бюджетом бывает момент, когда космический корабль, огромный как Нью-Йорк, вдруг достигает скорости света. Раздается звенящий звук, словно деревянной линейкой шлепнули по краю парты, ослепительно преломляется свет, и вот уже звезды растягиваются в полоски, а корабль исчезает среди них. Все именно так и было, с той оговоркой, что взлет осуществлял давно потерявший исходную белизну старенький мотороллер. Его движение не сопровождали радужные спецэффекты. И, вероятно, летел он со скоростью не больше двухсот миль в час. А в полете он не издавал пульсирующего воя, взлетающего ввысь на целые октавы, но зато продолжал свою привычную песню:

— Дыр-дыр-дыр-дыр… Дррррррууууужжж.

Да, в целом картина была именно такая.

На пересечении дороги М25, которая сейчас представляла собой гудящее неподвижное кольцо, и трассы М40, ведущей к Оксфордширу, постепенно скапливалось все больше полицейских. В связи с тем, что полчаса назад Кроули удалось проскочить через дорожную заставу, их количество удвоили. Со стороны М40, во всяком случае. Чтобы никто не мог выехать из Лондона.

Помимо полиции за ситуацией следила еще примерно пара сотен человек с биноклями, старательно разглядывающих М25. Сюда прибыли представители армии Ее Величества, отряд минеров, агенты из М15, М16, Особого отдела и ЦРУ. Среди них также затесался продавец хотдогов.

Все были замерзшими, промокшими, озадаченными и раздраженными, за исключением одного офицера полиции, который был замерзшим, промокшим, озадаченным, раздраженным и совершенно выведенным из себя.

— Послушайте. Мне все равно, верите вы мне или нет, — со вздохом заявил он. — Я рассказываю вам то, что видел. Старая машина, «Роллс» или «Бентли», такая роскошная тачка начала века, взяла и проехала по этому мосту.

— Это невозможно, — прервал его старший сержант технических войск. — Согласно нашим приборам, температура над эстакадой М25 местами превышает семьсот градусов по Цельсию.

— А местами опускается на сто сорок градусов ниже нуля, — добавил его помощник.

— …да, местами опускается на сто сорок градусов ниже нуля, — согласился старший сержант. — Очевидно, допустимы какие-то проценты ошибки, хотя я считаю, что мы вполне можем списать их на своеобразные технические погрешности,[162]но дела обстоят так, что над эстакадой М25 не в состоянии пролететь даже вертолет, а если и пролетит, то зажарится, как на гриле. И после этого вы еще будете мне рассказывать, что какой-то антикварный автомобиль спокойно по ней проехал?

— Я не говорил, что он проехал спокойно, — возразил полисмен, серьезно задумавшийся о том, что пора уже бросить службу в столичной полиции и присоединиться к бизнесу своего брата, который уволился из Электрической компании и собрался организовать птицеферму. — Он загорелся. Но продолжал ехать.