Капельки пота выступили у меня на лбу. Кровь стучала в ушах. Задыхаясь, я вслепую нащупала кнопку на водительской дверце, открывая окно. Прохладный воздух хлынул в салон. Но это еще не все. У меня пересохло во рту. В животе разливалась едкая кислота. Запах горящего дерева душил меня. Грохот музыки, гул разговоров и смех эхом отдавались в ушах.

Я вздрогнула, когда чья‑то рука легла на мое плечо. Я резко повернула голову к Райдеру. Его губы двигались, но я не могла разобрать, что он говорит. Все, что я слышала – это визг, хохот и громкие голоса. Я изо всех сил пыталась сосредоточиться на том, что происходит в машине.

– Мэллори? – донесся его голос.

Я сглотнула.

– Что?

Он обеспокоенно вглядывался в мое лицо.

– Ты как будто отключилась.

– С тобой все в порядке? – беспокоилась Эйнсли, вцепившись в спинку моего сиденья. – Ты очень бледная.

– И правда. – Райдер накрыл ладонью мою щеку. – Черт, ты вся похолодела.

Наши глаза встретились.

– Это… так ошеломляюще.

Тревога сквозила в чуть опущенных уголках его губ, когда он склонился ко мне.

– Мы можем никуда не ходить.

– Запросто, – согласилась Эйнсли с заднего сиденья. Она протянула руку и сжала мое плечо. – На самом деле я бы предпочла что‑то другое. Это просто тупая вечеринка на ферме, а я уверена, что у них даже нет лошадей и коров. Ну, и в чем тогда фишка?

Райдер кивнул, не отпуская мой взгляд.

– Эйнсли права. Это всего лишь тупая вечеринка.

Но… крайне важная для меня.

Она означала, что я пытаюсь стать другой.

А если уеду, значит, не пытаюсь…

– Я не хочу… быть такой, – прошептала я, отворачиваясь к окну, и, как только я это сказала, мне почему‑то не захотелось взять свои слова обратно. Странное чувство охватило меня, похожее на… облегчение. Все это не имело смысла. Или имело? – Мне не нравится, какая я.

Мой взгляд вернулся к нему, и беспокойство все еще читалось в его карих глазах и плотно сжатых губах. Слезы подступали к самому горлу. Как же унизительно признаваться в чем‑то, таком интимном, но теперь я была не единственной, кто знал это обо мне. Секрет, который я хранила, перестал быть только моим.

– Все хорошо. Ты не останешься такой навсегда. – Райдер провел большим пальцем по моей скуле. Я закрыла глаза. Мне так хотелось верить ему. Я чувствовала, что это необходимо. Он продолжил, понизив голос. – Ничто не длится вечно, Мышь.

Мы не пошли на вечеринку.

Мы отправились в кино.

Я даже не смогла сесть за руль. Машину вел Райдер. Потом мы отвезли Эйнсли, и, когда я убедила его, что со мной все в порядке, он согласился, чтобы я подбросила его до дома. В этот вечер я впервые была в кино с парнем, но не испытывала эйфории. После бегства с вечеринки я вбила себе в голову, что мой первый выход в свет обернулся полным провалом.

Я не сомневалась в том, что Карл и Роза с нетерпением ждут моего возвращения, но они проявили достаточно такта, чтобы не приставать ко мне с расспросами, когда я вошла в дом и тихо поднялась к себе. Мой сотовый зазвонил минут через пять после того, как я закрыла дверь своей комнаты. Райдер впервые звонил мне по телефону… ну, по вполне понятным причинам.

– Ты дома, Мышь? – спросил он.

– Да. – Я прижала трубку к уху.

Повисла пауза.

– Мне нужно кое‑что тебе сказать, и я хочу, чтобы ты меня выслушала, хорошо?

Сердце замерло. Я присела на край кровати, поджав под себя ноги. Я еще не переоделась, только скинула кардиган, пропахший попкорном. Я приготовилась – по крайней мере, попыталась – услышать от Райдера, что ему надоела эта морока с нашими отношениями. Миллионы мыслей пронеслись в голове, прежде чем он снова заговорил.

– Ты сегодня сказала одну вещь, которая меня напрягла. – По ту сторону трубки хлопнула дверь. – Сказала, что ты не любишь себя.

Открыв рот, я уставилась на незаконченную бабочку на столе. Слов не было.

– Мне неприятно это слышать, Мышь. Мне не нравится, что ты такого мнения о себе, – продолжил парень, и я закрыла глаза. В горле снова образовался комок, который жег изнутри. – В тебе так много всего, чем можно восхищаться. Ты умная. Всегда была умненькой. Ты планируешь поступить в колледж и, возможно, даже посвятить себя медицине.

Я крепче зажмурилась, потому что… это не то, чему я хотела себя посвятить, и, когда такие мысли приходили в голову, мне казалось, что я дрейфую в открытом море без якоря.

– Ты добрая, – продолжал Райдер, и я закрыла лицо рукой. – Ты милая, и у тебя прекрасное будущее. Я уж не говорю о том, что ты классно целуешься. Правда, граффити у тебя получилось фиговое. Скрывать не буду.

У меня вырвался сдавленный смех.

– Но мы можем поработать над этим, – добавил Райдер. – А те фигурки из мыла, что я видел? Они восхитительные, Мэллори. У тебя талант. Ты просто не очень разговорчива, Мышь. В этом все дело. Ты застенчива. Но это не повод, чтобы не любить себя, потому что ты, какая есть, замечательная. Ты по‑своему прекрасна.

– Дело не в этом! – выпалила я.

– Что?

Я набрала в грудь воздуха, и… слова сами вырвались наружу.

– Проблема не только в том, что я неразговорчива. Я словно в параличе.

– Это не так, Мэллори.

– К сожалению, так. – Я поднялась с кровати и стала расхаживать по комнате. – Я словно застряла в своей раковине и не могу выбраться. – Мой голос дрогнул, а потом я вдруг заговорила быстрее, извергая за минуту больше слов, чем обычно произносила за пять часов. – Сегодня все для меня было впервые. Этот вечер должен был стать веселым и грандиозным, а мне ничего не понравилось. Я даже не попыталась окунуться в этот праздник. Я как будто парализованная.

– Мэллори…

– Так и у нас с тобой. Мне всегда требуется помощь. И ты… всегда рядом, чтобы помочь. Я распадаюсь на осколки. Ты склеиваешь меня обратно. И я даже не пытаюсь ничего изменить.

– Что? Где ты этого нахваталась, черт возьми? – спросил он. – Просто чушь собачья.

Я покачала головой.

– И на самом деле ты пытаешься. Ты ходишь в школу. Ты заводишь друзей. Ты говоришь с людьми, – настаивал Райдер. – У тебя просто случилась неудача. Вот и все.

Это было больше, чем просто неудача.

– Я боюсь всего, – призналась я, и мой голос прозвучал приглушенно. – Всего. Навсегда – вот мой самый большой страх. Я боюсь, что останусь такой навсегда.

Парень выругался.

– Этот ублюдок сделал тебя такой. То, как он относился к тебе…

– К тебе он относился не лучше, но ты же не вырос таким.